Кейдж

— С тех пор Орден и платит по Грауманскому рейхсталеру на каждую Пасху. В банке хранится целый сундук с серебром, лет на сто еще хватит.

— И много получателей? — ненавязчиво, по-светски, осведомился гауптштурмфюрер.

Баронесса наклонилась вперед.

— Не очень. Один! Братьев-Рыболовов двое, но мой американский кузен так и не изволил пожаловать сюда, чтобы все оформить должным образом.

Харальд не дрогнул лицом. Проговорилась — и наверняка не случайно. Белая Волчица вышла на тропу. Что дальше, ученица?

— Тот, кто остался, — отставной офицер, инвалид войны, живет в Авалане, это маленький городок на юге Франции. Как раз в 1755 году одному из его предков было дано секретное и важное поручение от имени Ордена…

Пауза затянулась, но сын колдуна не торопился. Девушка явно решила его удивить. А не выйдет!

— Вам не интересно, Харальд?

Мельник вспомнил рисунки в альбоме. Тогда ему еще раз повезло. Рискнул — и поделился с Мухоловкой своими выводами. Quid pro quo! Анна Фогель сумела увидеть куда больше, чем он сам.

— Не слишком, Ингрид. Одно из двух. Ваш отставник поддерживает контакт с Монсальватом — или присматривает за камнем неправильной формы, который некоторые по ошибке принимают за Грааль.

Ингрид на миг закрыла глаза, словно пытаясь что-то вспомнить.

— По ошибке — почему?

Он тоже вспомнил — ночной разговор за чашкой кофе. Приятно иметь дело с профессионалом.

— Я не знаю, существует ли Грааль, Ингрид. Я и в Бога не очень верю. Но если существует, то чаша или камень — лишь Его образы, а без романтики — каналы доступа. Я дорогой книжку перелистал. Средневековые поэты считали, что Чаша Грааля хранилась именно в Монсальвате. Сейчас она в Валенсии, каждый может увидеть. Но это — просто изделие из агата в золотой оправе. Отключили канал!

— А я вообще не верила, — негромко проговорила баронесса Ингрид фон Ашберг-Лаутеншлагер Бернсторф цу Андлау. — Пока этим летом мне не показали… Тогда я поняла, что моя жизнь — не самая большая ценность. И решила вернуться в Германию. Подпольщица из меня никакая, но была надежда, что не оставят, заступятся…

…Глаза закрыты, подбородок вниз, на запястьях — холодная сталь, изоляционная лента на губах. Не убежать, не спрятаться. Сколько шагов оставалось до смерти? Но ведь не оставили, заступились!

— Я знаю, какого цвета камень, — внезапно для самого себя проговорил он. — Зеленый, верно?

Зеленая Смерть, зеленая боль… Люциферов огонь! Гандрий Шадовиц вспомнил, как дед называл Мельника, врага Крабата. Теофил! Имя-оборотень, по-гречески — «Боголюбивый», но если по-немецки… Teufel!

9

В небо она шагнула Мухой. Оторвала от псевдонима пару слогов — и ушла свечкой вверх прямо с подоконника, успев махнуть рукой на прощанье. Муха! Отчего бы и нет, теперь не она ловит, за ней охотиться будут. Рискните! Муха — она кусучая.

Перчатку-гироскоп на себя. Лети, Муха!

Задержалась лишь на миг, зависнув над спящим ночным кварталом и запоминая огни. Не перепутает? Никогда в жизни, сколько ее ни осталось. Вверх, вверх, вверх!

Выдохнула, лишь когда врезалась точно в облако. Внутри уже бывала, когда по горам бродить пришлось. Это снизу облако на вату похоже, за пеленой же — дождь с туманом, а если ночью, то просто дождь, мелкий и холодный. Не страшно, пилот-инструктор Крабат не забыл напомнить о переключателе на поясе. Станет холодно, рукоятку влево. Но сейчас — вверх, вверх, вверх! И, во весь голос, ночных ангелов распугивая:

— Муха-а! Муха-а-а!

Ранец-блин за спиной, на лице — очки, пистолет, верный «номер один», в кобуре при поясе. Кто увидит, остановит кто? Ее и раньше не всякая пуля догоняла. Полет не первый — пятый, но до этого были подскоки, круги над крышей, до трубы и обратно. Зато теперь!..

Вверх! Вверх! Вв-е-е-е-ерх!..

В знойном небе
  пылает солнце,
В бурном море
  гуляют волны,
В женском сердце
  царит насмешка,
В женском сердце
  ни волн, ни солнца…

* * *

…Remotionem — Отстранение… Счастливая девчонка летит в небеса, секретный агент Мухоловка (Муха? Нет-нет, плохо!) приглядывает, не дает сбиться с курса. Лети, лети, тучи уже внизу, можно звезды считать. Холодные, осенние…

Сколько таких ранцев в Европе? Мареку сказали — десять. И еще сколько-то в Германии, один он видел сам. Марек Шадов, Марек Шадов! Потрошение еще не кончилось, все-то он ей выложит, симпатичный парень, танцующий польку вместо тарантеллы. И про Геббельса, и про Эйгер, и про брата, и про свою ящерицу…

Как там девчонка? Лети, лети, только не ори так громко, голос сорвешь!

Главное — не сколько ранцев сейчас, а сколько еще подкинут. И кто подкинет. Монсегюр небесный город — уверен гауптштурмфюрер СС Харальд Пейпер. Их контакт в Германии — «Бегущие с волками», длинноволосые девушки-рыцари. «Покажите хотя бы одну», — попросила она коллегу. Младший брат обещал. Вот за этих длинноволосых и следует браться всерьез. Потрошить без наркоза, до полного результата!

Что там вверху? А под ногами? Девочка, стой! Сто-о-ой!

* * *