Кейдж

…Автомобиль мадам Веспер, светлое лупоглазое чудище с серебристыми дудками-клаксонами и трехлучевой звездой на капоте, ему показали сразу, всего за пять франков. В «Гранд-отеле» «Mercedes-Benz 500K» считался местной достопримечательностью. А вот машину охраны пришлось вычислять долго. В конце концов удалось, но паранойя никак не хотела успокаиваться, и Пейпер потратил еще час и пятьдесят франков (обед в хорошем ресторане), чтобы найти старый неказистый «рено». На нем, как уверил механик гаража, мадам из номера-«люкс» иногда выезжает в город.

Дом, нужный подъезд — и два знакомых автомобиля: «ситроен» охраны и «Renault Monasix» 1931 года. Пустые — значит все, и «мадам», и ее головорезы, уже наверху, в квартире. Если, конечно, не предположить, что Ильза Веспер отправила их прогуляться по бульвару Монмартр.

Над ухом ударил уже не колокольчик — колокол с Notre-Dame de Paris. По ком он звонит, можно не спрашивать. Новичок, играя по правилам, подождал бы третьего звонка, вернулся к дому или даже сунул бы нос в подъезд…

На скамейку Харальд Пейпер все-таки присел, но закрывать глаза не стал. Извлек из портфеля блокнот, пристроил карандаш в пальцах. Злиться нельзя, а вот подумать стоит. То, что невестка ему не поверила, — ладно, но засада — перебор. Полиции его точно не сдадут, особенно после неизбежных процедур.

Пишем? Нет, рисуем! Ручки, ножки, огуречик, две косички, глазки-пуговки. А потом — перечеркнуть крест-накрест. «Гертруда? С ней что-то случилось?» Спи спокойно, елочка рождественская!

Если верить путеводителю, «квартал лореток» знаменит своими… лоретками. Искать долго не пришлось, стоило лишь заглянуть в ближайший бар. Харальд подошел к девице пострашнее, достал бумажник, пошелестел купюрой. Рисунок можно отправить и по почте, но не хотелось заставлять наследницу Призрака ждать слишком долго. Спешите доставить женщине радость!

— Нужно отнести письмо, это совсем рядом. Слетаешь, голубка?

6

— Ой-й! — донеслось из-под потолка. — Никогда так не делайте, Анна. Видите, опять скорость не рассчитал. Управление очень чуткое…

Мухоловке захотелось, став по стойке смирно, рявкнуть: «Так точно, герр пилот-испытатель!» Сдержалась — незачем парня конфузить. Будем считать, крышу головой он таранил примера ради. А третий раз подряд — чтобы ученица лучше запомнила.

…С непривычки испугаться можно. Тяжелые «летные» очки, шлем, перчатки до локтя, за спиной — плоский металлический блин в плотном чехле из кожи, широкий пояс, а на нем — кнопки и рычажки. Здравствуй, планета Аргентина, красное вино!

«Пилот-испытатель Крабат» она уже запомнила, а вот с собственным позывным — неувязка. «Мухоловка» — длинно, целых четыре слога. Ничего, придумает. Здорово-то как! Руку поднял — и в самый зенит!..

А любовь
  мелькает в небе,
Волну венчает
  белым гребнем,
Летает и смеется,
  и в руки не дается,
Не взять ее никак!

— Самое сложное, Анна, — управление, правая перчатка, — сообщил Марек, медленно опускаясь вниз. — Она вроде гироскопа, освоите. Главный штурвал, а на поясе — запасной. Только, пожалуйста, не пробуйте отключать аппарат на высоте четырех километров. Свободный полет — это, конечно, невероятно…

Вздохнул, да так, что девушка решила не переспрашивать, хотя на язык так и просилось. Четыре километра — нельзя, а, допустим, восемь? То, что неспроста сказал, поняла сразу. Тайны, герр пилот-испытатель?

Задумалась — и не сообразила, как оказалась под самой крышей. Следовало бы сказать «ой-й!», но партнер держал крепко, а под ногами внезапно появилась нестойкая, но ощутимая опора.

— Анна! — Марек взглянул прямо в глаза. — Я гожусь на большее, чем просто курьер. И просто инструктор. Проверьте, если хотите.

Сестра-Смерть усмехнулась. Ну как же не хотеть, парень? Задание первое — оставайся на месте, только обними покрепче, покрепче… И глаз не отводи!

«Разве только вдвоем, под рыданья метели…»

Выдохнула, проговорив как можно строже:

— На место поставьте. И в следующий раз предупреждайте, пожалуйста.

Когда же подошвы вновь коснулись пола, подвела итог.

— Летать вы, Марек, умеете, танцевать я вас научу… А думать пробовали?

* * *

Записывать запретила. Дурная привычка! Разведчик, ведущий дневник, — самоубийца в извращенной форме. Зато говорила медленно, тщательно отделяя слово от слова.

— Сидите удобно, Марек? Тогда начинаю. Итак… Смотрим на Козла!

…А заодно и прикидывала, откуда быстроногий и быстрокрылый родом. Лужицкий диалект, не чех. Поляк, оттого и Марек? Усомнилась: много лет назад братья переменили имена и фамилии. Будущий гауптштурмфюрер стал немцем Харальдом, ее партнер — Мареком, на слух — поляком или тем же чехом. А были-то кем?

— Рейнхард Тристан Ойген Гейдрих. Тридцать четыре года, в нацистской партии с 1931-го. Тогда же вступил в СС, за полгода стал оберштурмбаннфюрером. После «ночи длинных ножей» — группеннфюрер СС… Что неясно?

— Фюреры, — отозвался партнер, — не знал я их никогда — и знать не хотел.

Мухоловка улыбнулась.