Каждый любит как умеет

– Ту тысячу вы мне отдали за то, чтобы я на вас не настучала, если что-то знаю о вашем деле. А эти деньги вы заплатите за то, чтобы не настучал Андрей. Разница есть? Давайте аванс, и не будем спорить. Это самое распоследнее дело.

А может, ты никогда больше не появишься, – неприязненно сказала женщина. – Я тебя не знаю. Сними очки! И что это у тебя на голове? Ведь парик же, сразу видно. Нет, на такие условия я не пойду. Ты обо мне знаешь все, я о тебе – ничего.

Таня вздохнула, открыла дверцу машины и поставила ногу на асфальт. Обернувшись, напоследок бросила через плечо:

– Вы умрете в очень преклонном возрасте. Долго будете жить – уж очень осторожны.

– Надеюсь на это, – отрезала та. – А ну, обратно! – Таня послушалась. Она уже начала посмеиваться в открытую. Сказывалось недавно перенесенное испытание – ее разбирал истерический тихий хохоток. Такие симптомы тоже были для нее внове. Раньше она была как-то странно спокойна – и до дела, и после. Теперь с ней творилось неладное. Таня старалась держать себя в руках, но сейчас ее почему-то все смешило. И привередливая клиентка, и свой рыжий парик, и наряд милиции, который в это время выходил из бистро… Словом, все. Надежда Владимировна с раздражением посмотрела на нее и поинтересовалась, не принимает ли Таня наркотики. Та отрицательно мотнула головой и, хихикнув в последний раз, успокоилась.

– Ты так просто предлагаешь убить человека… – начала Надежда Владимировна.

Но Таня одернула ее. Она ненавидела такие нотации:

– Нет, пардон! Человека предлагаете убить вы! А вот я это сделаю!

– Сделаешь? – недоверчиво переспросила та.

Таня отвернулась и скучающе посмотрела на улицу.

Милиционеры как раз проходили мимо. Один из них скользнул взглядом по машине, отметил девушку в темных очках, отвел глаза. Таня молча ждала, когда они, по ее расчетам, дойдут до «Шкоды». Если Гришу сейчас начнут проверять на предмет оружия – ему конец. Но даже этого момента Таня ждала как-то спокойно, будто все это относилось не к ней. Милиционеры свернули за угол. К «Шкоде» они даже не подошли.

– Вы во мне сомневаетесь? А я только что, час назад убила человека, – сказала она и сама удивилась.

– Что-то не верится, – голос у Надежды Владимировны был какой-то странный. Она и верила, и не верила. – Сказать ты можешь что угодно. Я вас не знаю, что ли?

– Кого это нас?

Та промолчала. Наконец Таня услышала, как щелкнул замок на ее сумке. Ей в руку сунули скомканные деньги:

– Пятьсот. Посчитай и запомни, что я их даю не за красивые глаза.

Таня быстро просмотрела бумажки и, уложила их в карман плаща. Открыла дверцу и вышла. Обернулась, увидела глаза Надежды Владимировны. В этих глазах было что угодно – только недоверие. Таня хлопнула себя по карману и негромко сказала:

– На днях я вам позвоню. А вы готовьте остальное. И не переживайте. Он уж почти готов, ваш Андрей. А я работаю хорошо. Ни разу не было осечки.

И неторопливо пошла прочь. Она понимала, что Надежда Владимировна, скорее всего, захочет выследить ее. Сперва Таня вошла в бистро. Это она сделала очень демонстративно. На пороге обернулась и махнула рукой в сторону белой «Оки». В бистро она купила на вынос два горячих гамбургера, два мороженых и баночку джина с тоником. Вышла, прижимая к груди пакет, который был одновременно ледяным и обжигающим, как все в этот день. Белая «Ока» оказалась на прежнем месте. Таня невозмутимо двинулась в сторону «Шкоды». Однако не села в нее, а прошла мимо, чуть заметно шевельнув рукой и скосив глаза на Гришу. Тот все понял. Когда девушка свернула за угол, она спряталась за первый попавшийся киоск. Спустя секунду мимо промчалась белая «Ока». А еще через пару минут неторопливо выехала «Шкода».

– Валим отсюда! – Таня захлопнула за собой дверцу и развернула пакет. – Эта крашеная халда решила проводить нас до дому. Отъезжай подальше, и перекусим. У меня что-то зверский голод, я купила какую-то дрянь.

Гриша с любопытством заглянул в пакет и вдруг скривил губы:

– Мороженое тает! Че ты их вместе сунула, дура!

У него был такой детский вид, такие обиженные глаза, что Таня снова начала хохотать. И смеялась, пока он не пригрозил, что выбросит ее из машины с пакетом вместе.

***

Андрей давно уже рвался домой, но врач его даже не слушал. Вообще, он не мог пожаловаться на то, что им слишком много занимаются. Два раза в день приносили пузырь со льдом и клали ему на голову. Так же два раза в день давали таблетки от головной боли. Все остальное время Андрей мог заниматься чем угодно. А заниматься было нечем. Чувствовал он себя все еще скверно – стоило немного пройтись по коридору – начинались головокружения, голова болела. А лежать в палате и смотреть в потолок было ужасно скучно. К нему исправно приходил отец, носил какие-то передачи, которые Андрей совал ему обратно. Себе он оставлял только апельсины – неизвестно почему, его страшно на них потянуло. Ничего другого он практически не ел.