Читаем Каждый час ранит, последний убивает полностью

Каждый час ранит, последний убивает

Карин Жибель

– Я все потеряла, – сказала она. – И тебе больше нечего терять.

– Ты права… Лучше умереть!

Тама встает и осматривает сарай в бледном свете зари.

– Помоги мне, – распоряжается она.

– Что мы ищем? – спрашивает Тайри.

– Оружие… Мы ищем оружие. Молоток, разводной ключ, что угодно…

Вдвоем они лихорадочно обыскивают коробки, ящики и полиэтиленовые мешки.

– Черт, инструменты, должно быть, в гараже! – выходит из себя Тама.

Они продолжают поиски, постоянно прислушиваясь. Еще рано, Грег, наверное, спит. Но Межда вполне могла проснуться.

Четверть часа спустя Тайри негромко издает победный крик. Тама видит, как она размахивает пыльной пустой бутылкой.

– Тут есть еще! – тихо говорит она.

Тама хватает одну из бутылок за горлышко и с размаху бьет по балке. Затем несколько секунд любуется своей работой.

– Этим мы сможем его ранить.

– Иншаллах, – шепчет Тайри.

* * *

Чем ближе он подъезжает к цели, тем сильнее бьется сердце.

За рулем своей машины Изри пытается оставаться спокойным и сосредоточенным. Документы на «мерседес» у него в порядке, в кармане лежит паспорт лучше настоящего, и сам он пока еще не самый опасный преступник в стране.

Он проезжает через Ним, город, который ему не нравится и никогда уже не понравится, и вспоминает выходные, проведенные здесь с Грегом по случаю сбора винограда.

Давай, Из, приезжай… Вот увидишь, будет офигенно!

Офигенно, кто ж сомневается.

Вечеринка оправдала ожидания. Спиртное, много спиртного. Пей, смейся, танцуй.

На следующий день похмелье, тошнота. Его первая коррида. И однозначно последняя.

Изри до сих пор помнит возбуждение Грега, его крики в унисон со всей толпой, взбудораженной запахом крови.

Этот народ с начала времен любит убивать чужими руками.

Марать глаза, но не руки.

Изри помнит крики, доносившиеся со всех сторон, помнит массовую истерию… Помнит, как в это время сам он умирал от желания спуститься на арену и прирезать недомерка, которому устроили овацию. Вынуть бандерильи из спины великолепного животного и всадить их в этого «настоящего человека», который так глупо машет руками в своем нелепом наряде.

– В розовых колготках, черт возьми! – вырвалось у Изри.

Он выехал из Нима, свернул на трассу A9, где знак обещал, что до Монпелье осталось 52 километра. Занял левую полосу и нажал на газ, не нарушая при этом ограничения скорости.

Вчера Тармони позвонил ему и сказал, что знает, где сегодня вечером будет Цыган.

Глава клана Сантьяго, мужчина лет шестидесяти.

Влиятельный и уважаемый человек.

Грозный противник.

Совсем немного не доехав до Монпелье, Изри съезжает с автострады и направляется в сторону Вандарга. Он едет через деревню, следуя указаниям своего навигатора, и попадает на небольшую дорогу, ведущую почти по прямой на север. Слева ему попадается стадо, а затем только бескрайние поля. Вскоре он оказывается на еще более узкой гравиевой дороге, в конце которой видит внушительное строение. «Загородный дом» Цыгана. По словам Тармони, Сантьяго любит проводить здесь выходные, устраивая семейные торжества или деловые встречи.

Изри проехал еще пару сотен метров и припарковал «мерседес» за небольшим холмом.

Сейчас всего три часа дня, а действовать он будет только под покровом темноты. Он затыкает пистолет за пояс джинсов, достает из багажника машины шокер и небольшой бинокль…

* * *

– Который сейчас час? – спрашивает Тайри.

– Не знаю, – отвечает Тама.

– Думаешь, он придет?

Тама молчит, согнувшись от боли.

– А если покричать? – предлагает Тайри. – Может, какой-нибудь сосед нас услышит?

– Справа дом пустует, – вздыхает Тама. – Слева земельный участок продается.

– Но кто-то может проходить по улице! – настаивает Тайри.

– По тупику? Никто здесь не ходит.

Вдруг раздаются голоса. Грега и Межды. Из разговора девушки понимают, что мегера прощается с тем, кого до сих пор считает другом своего сына.

– Она уезжает! – шепчет Тайри.

– Скатертью дорога! – произносит Тама, услышав панику в голосе своей названной сестры.