Каждому своё 3

– Среди сотрудников биоферм в основном женщины, – ответила одна из «снежинок». – Работа там не требует нахождения на поверхности, и сложные технические навыки тоже требуются не везде. Туда очень большой конкурс. Больше только к нам и в ЭК к Варягу. Но Варяг не любит брать на работу женщин. Я на тренировке сама слышала, как он говорил, что «на поверхности бабам делать нечего, только под ногами мешаться и здоровье убивать». Это действительно так, док, или он просто сексист? В смысле, всем известно, что Варяг сексист, но он столько всего знает и умеет…

– Длительное радиационное облучение, помимо прочих негативных факторов, вызывает временное бесплодие у мужчин, – ответила Ингеборга, – и перманентное бесплодие у женщин. Природе на наше равноправие наплевать. Женский организм – тонко настроенная система, в отличие от мужского, его легко испортить навсегда. Мужчину же можно более-менее восстановить. В конце прошлого века, с появлением биорегенерации, медицина начала скрупулезно учитывать присущие полам биологические различия, без этого успешное применение биорегенерации невозможно.

– Но разве женщины не более живучи? – удивилась охранница. – Я везде об этом читала!

– Более живучи, это верно, – согласилась блондинка. – Причем в буквальном смысле более живучи: они более успешно цепляются за жизнь. Это эволюционная особенность, женщина должна выжить любой ценой, чтобы вырастить потомство. Так и происходит, причем тоже буквально, любой ценой: организм превратился в хлам и сплошной комок болезней, в кучу проблем с внутренними органами и психикой, но все еще продолжает жить. Даже в таком состоянии уже имеющееся потомство может быть выращено. Но не рождено, потому что при таком состоянии организма появление на свет полноценного младенца исключено. Если мы говорим о том, что творится на поверхности, то тут все еще проще – бесплодие родить не позволит. И это хорошо, потому что в противном случае внутриутробные мутации плода были бы просто жуткими.

– Это вы объяснили такое Варягу? – предположила «снежинка». – Поэтому он сказал, что вообще бы ни одной женщины к себе не взял, если бы Брилёв не настоял?

– Объяснишь ему, как же. – Ингеборга невольно потерла лоб, вспоминая удары подушкой. – Он меня не слушается. А если настаивать, то можно и получить. Он знал обо всем этом раньше, у него есть опыт ведения боевых действий в условиях радиоактивного заражения.

– Они с Мангустом воевали в Гвинее, – подхватила «снежинка». – Мангуст рассказывал! Там террористам кто-то продал ядерные снаряды к гаубицам, и начался сущий ад! Мангуст тогда уволился из армии, а Варяг остался. У него правда высокая адаптация к антираду?

– Правда, – подтвердила блондинка. – Я такой даже в учебниках не встречала… Скажите, если все женщины-сотрудницы Центра сейчас на биофермах, откуда тогда тут столько девушек?

– Со второго уровня, – криво ухмыльнулась охранница.

– Администрация начала расселение? – предположила Ингеборга, разглядывая попадающихся на глаза девушек, одетых настолько нарядно, насколько это возможно в условиях подземного «отеля, в котором ни хрена нет». Наверное, у этих людей праздник. Оно и понятно: на втором уровне жилье крайне примитивное, и каждый мечтает переселиться жить в люксы первого.

– До расселения нам как до окончания ядерной зимы, – «снежинка» невесело вздохнула и покосилась на пару молодых женщин, ожидающих возле двери в люкс в одном из боковых коридоров. – Это любовницы сотрудников Центра. Со второго уровня можно попасть на первый только двумя способами: если тебя вызвали на собеседование в какой-нибудь отдел или если сотрудник Центра оформил тебе гостевой визит. Нам сюда!

Охранницы свернули в боковой коридор, по обе стороны которого тянулись ведущие в номера двери, и вскоре остановились возле одного из семейных люксов. Судя по планировке, данный двухкомнатный номер с небольшим коридором-прихожей был рассчитан архитекторами на семью из двоих взрослых и двоих несовершеннолетних детей, но сейчас он превратился в нечто вроде небольшой казармы повышенной комфортности.

– Это наш номер. – «Снежинка» вошла в номер первой. – То есть нашей смены! Проходите, док!

– Вы живете здесь вшестером? – Ингеборга скользнула взглядом по плотно заставленной кроватями комнате. – А во второй комнате еще шестеро?!

– Нет, док, у нас все совсем не так плохо! – улыбнулась одна из охранниц, заходящих в номер следом за Ингеборгой. – У каждой смены свой отдельный номер из двух комнат! Раньше три кровати стояли тут, а три – в соседней комнате, но мы сами перетащили все в одну. Теперь здесь спальня, а там зал, можно поболтать, поделать домашние дела, просто отдохнуть, если речь не о сне. Полковник Брилёв объявил, что мы в числе первых в очереди на расселение, после того как первый этаж будет перепланирован! Мы очень благодарны вам, Ингеборга Игоревна, спасибо огромное!