Казанова

В это время Казанова снимал небольшую квартиру сразу за оживленной частью Санта-Мария-деи-Дерелитги (современная Калле Луиджи Торелли), хотя часто бывал и в палаццо Брагадина. Возможно, он хотел иметь собственное жилье — ему было двадцать восемь лет, в конце концов — и больше места для книг, страстным коллекционером которых он был. А может быть, ему хотелось больше свободы, чтобы общаться с иностранцами, которым был закрыт доступ в дом патриция. Возможно, что он предпочел жить рядом с Пьяцца Сан-Джованни-э-Сан-Паоло, потому что оттуда было легче добираться до Мурано на свидания с М. М. В любом случае, именно по этому адресу отправился начальник стражи сбиров, Маттео Варутга, для расследования утверждений о том, что Казанова занимается контрабандой соли.

Казанова с раннего утра по традиции венецианских гуляк бродил на зеленном рынке erbaria, он пребывал в расстроенных чувствах из-за того, что минувшей ночью проиграл деньги М. М., и тут он услышал о визите сбиров. Он отправился к Брагадину жаловаться, пылая праведным гневом, но для более умудренного жизнью сенатора визит дознавателя означал явное предупреждение. В обычных случаях начальник стражи сам бы не явился по такому делу, шпионы могли запросто сообщить ему, что Казановы нет на месте. Намек был очевидным. Совет Трех, в котором когда-то служил Брагадин, хочет лишь одного — надо уехать из Венеции.

Казанова, упрямый и гордый, отказался принять совет Брагадина. Он вернулся в свои апартаменты, и больше уже старый сенатор и его молодой наперсник никогда не виделись.

На следующий день, двадцать шестого июля 1755 года, после последней беседы Казановы с Брагадином, к Джакомо прибыли около сорока человек. Они арестовали Казанову. Интерес инквизиции был понятен, его полки обыскали и конфисковали десятки книг, среди которых были два главных труда по каббале («Ключ Соломона» и «Книга Зогар») и работы по астрологии, вместе с его собственными переводами стихов Ариосто и Петрарки, а также небольшая книжка с рисунками эротических поз Аретино (известная, в частности, за то, что она была достаточно мала, чтобы держать ее в одной руке). Ему приказали одеться, что Казанова сделал нарочито медленно и тщательно. Он надел свою лучшую рубашку с кружевами, тонкий красивый шелковый летний плащ и фатовскую шляпу, украшенную испанским кружевом и большим пером. С подчеркнутой невозмутимостью — или же с удивительной глупостью — он решил выступить на одной сцене с инквизицией, не угрожать и не разыгрывать трагедию, но просто насмехаться над судом. Это была роковая ошибка.

Акт III, сцена IV Тюрьма и побег 1755

Человек, запертый там, где невозможно что- либо делать, в одиночестве в почти полной темноте, где нельзя ничего разглядеть… или… встать во весь рост… готов попасть в Ад, — если он в него верит, — чтобы просто обрести хоть какую-то компанию. Именно одиночество ввергает человека в отчаяние.

Джакомо Казанова (1755)

Этот день, 26 июля 1755 года, который начался для Казановы столь драматично, из плохого превратился в ужасный. Джакомо привели в Новую тюрьму в районе Моста Вздохов, построенную так, чтобы пугать своей неприступной архитектурой и репутацией тайны. Казанова пересек глухой белый двор, куда выходила почти сотня зарешеченных окон, и попал в холодный сырой выложенный из известняка коридор. «Потом мы пошли по ступеням, которые вели к закрытому мосту (Мосту Вздохов), связывавшему тюрьму с Дворцом Дожей на другой стороне канала».

Как подозреваемый инквизицией, он очутился в той части дворца, которая считалась гораздо более страшной, чем новая тюрьма или Поцци, там находились помещения инквизиторов для дознания и их особая тюрьма Пьомби, располагавшаяся прямо под свинцовой крышей дворца. Ледяные зимой, летом, напротив, камеры раскалялись от солнца. «За мостом мы увидели лестничный пролет, уходивший к коридору, который вел к двум комнатам [Зал адвокатуры и Зал подписи]».

Казанова попал практически в сердце тайного правительства Венеции. Картины, позолота и расписные панно украшали стены помещений трибунала и секретариата, служа внешним фоном для официальных дел сенаторов. Но за этой парадной торжественностью располагался лабиринт тесных комнаток и тайных проходов, где выполняла зловещую работу инквизиция.