Казанова

Заира переехала в комнаты на Миллионной, а математик Ламбер съехал оттуда. Постепенно Казанова научил ее итальянскому языку, основным правилам поведения за столом и одел ее по французской моде. Он с ее помощью освоил немного русский язык. Она также отвела его в новую баню, открытую в 1763 году на Малой Морской улице, чтобы он как следует «пропотел для здоровья», где Джакомо поразила непринужденность, с какой обнаженные мужчины и женщины находились вместе. Между ним и Заирой росло взаимопонимание, что, по-видимому, соответствует истине при всей односторонности его повествования. Девушка отличалась горячим темпераментом и несколько раз бросалась в него тяжелыми предметами. Она также могла быть раздражительной и ревнивой — но сила ее характера только привлекала Казанову, и скоро странная пара стала обычным зрелищем на Миллионной улице: высокий обходительный итальянец и его русская кукла.

Равновесие в доме нарушилось с появлением очередных актеров, присоединившихся к компании Казановы в Санкт-Петербурге, ими были французы, которые решили попытать здесь счастья, их настоящие имена так и не установлены, однако Казанова вспоминает их как господина Кревкера и мадемуазель Лa Ривьер.

Они привезли Джакомо рекомендательные письма от князя Карла Эрнста Бирона из Риги, впечатлив этим Казанову, но больше у них ничего не было — ни денег, ни предложений о работе, ни планов — поэтому им оставалось только «выставлять [их] прелести на продажу». Казанова уверял пару, что не сможет общаться на таких условиях, но увидел, как Ла Ривьер проделывает свой первый трюк в его квартире, занимаясь сексом с пришедшим по делу бисексуальным немцем по имени Баумбах. На Заиру «французские манеры» не произвели столь сильного впечатления, но она сказала, что если все хотят отправиться развлекаться в пивную «Красный кабак», то она тоже пойдет за компанию. Казанова согласился. Он сделал это, как сам пишет, потому что «опасался последствий» плохого настроения Заиры, слез и ругани, если ее не возьмут. И вот поэтому он, парочка французских авантюристов, русская крестьянка и немец отправились все вместе. Вечер был веселым, оживленным и пьяным. С Заирой обращались как с равной, что понравилось и ей, и Казанове.

Они играли в азартные игры. Кревкер позволял Баумбаху открыто заигрывать с Ла Ривьер, женщиной, которая также была и его любовницей, но, кажется, была готова принять любого по цене пирожка из «Красного кабака». Заира стала свидетелем неожиданно свободных нравов путешествовавших французов, чьи манеры ее учили уважать.

На следующую ночь Казанова решил оставить Заиру дома, он утверждает, что поступил так, поскольку знал, что Баумбах организовал вечер с участием нескольких русских офицеров, и хотел, чтобы Заира избежала компании соотечественников и не болтала с ними на не слишком понятном Джакомо языке. С учетом того, что произошло позже, однако, ему, возможно, было известно, что приглашение Баумбаха предполагало дальнейшее погружение в традиции русского офицерского разгула: вечер, кажется, был задуман с переходом в оргию. Первыми пришли братья Лунины, офицеры престижного Преображенского полка (впоследствии они приобрели большую известность в русской армии, но когда Казанова встретил их, старшему, Александру, было двадцать, а Петру Михайловичу — только семнадцать лет). В 1765 году Петр походил на «белокурую и красивую девицу». Казанова пишет, что его «любил государственный секретарь Теплов» и что «умный малый не только пренебрегал предрассудками, но и намеренно добивался ласками признания и уважения людей с положением». По свидетельству Казановы, Петр уже был в курсе бисексуальности Баумбаха и полагал, что итальянец тоже таков. Юноша счел, что итальянец с хорошими связями достоин его внимания, и настоял, чтобы сесть рядом. В эпизоде, напоминающем об увлечении Беллино, Казанова сперва верил — или хотел верить, — будто Петр Лунин на самом деле девушка, переодевшаяся в военную форму. Джакомо влекло к нему, и он заявил о своем подозрений. Тогда Петр Лунин расстегнул бриджи, чтобы доказать собственное мужское естество, и занял «такое положение, чтобы сделать себя и меня счастливым». Ла Ривьер обозвала их «содомитами», а они ответили, что та «шлюха». Когда старший Лунин и Баумбах вернулись с прогулки, они привели с собой еще двух офицеров. Затем, во время долгого пьяного дебоша, все четверо мужчин занимались сексом с Ла Ривьер. Междутем Казанова и Петр наблюдали за действом, «как двое добродетельных пожилых мужчин, которые снисходительно смотрят на безумства разнузданной молодежи». Это был странный для Казаковы вечер, не только из-за того, что он даже не знал имен всех участников оргии, но и из-за роли пассивного вуайериста, в которой оказался Джакомо, выбравший к тому же в ту ночь гомосексуальный контакт и согрешивший «против природы» своей собственной, устроенной по замыслу божьему.