Казак в океане

Они долго молчали, пока Лука не спросил:

— Почему у тебя не было детей, Ката?

— Не знаю, Люк. Меня и муж постоянно спрашивал, ругал, пытался бить. Теперь знаю, что не во мне дело. И я так довольна, Люк!

Он услышал в ее тоне так много теплоты и любви, что разволновался, представив, что ей придется пережить, когда он привезет сюда Луизу. Стало тоскливо на душе.

А Ката продолжала ворковать, хотя Лука почти не вникал в это. Понимал лишь, что женщина, сама не зная, что ее ожидает, мечтает и радуется.

И чтобы охладить ее пыл, спросил:

— Что слышно о твоих караибах, Ката?

Она быстро глянула на него расширенными глазами, ответила в раздумье:

— Какие вы странные, белые. — Она помолчала немножко, потом сказала: — Плохие вести принес один кариб.

— Что за вести? Я не знал, что здесь был караиб.

— Зачем волновать людей. Он был тайно, и я с ним говорила.

Лука вопросительно глянул на индианку.

— Мало нас осталось. Зовет на свой остров.

— На Лимагуигу, как ты его называешь?

— Нет. На Доминику, так этот остров теперь называется, — усмехнулась Ката и прислонила голову к груди Луки.

— И что ты решила? — в волнении спросил Лука.

— Я долго думала над твоими словами, вспоминала, что произошло с моим народом здесь. Так будет и на Доминике. И ничего мы не сможем сделать. Противостоять белым у нас нет возможности, Люк. Ты был прав. У меня есть ты… и наш ребенок. Я вдруг захотела, чтобы он был белым и не испытал того, что мой народ.

— Его народом будем мы с тобой, Ката.

Она взглянула на него странным взглядом и промолчала.

Наконец судно можно было отправлять в пробное плавание.

Самюэль, разодетый по такому случаю в праздничный камзол с кружевной сорочкой, короткие штаны и белые чулки, постукивал новыми башмаками по новенькой палубе, горделиво оглядывал свое детище и ждал лишь приказа хозяина поднимать якоря.

Лука явился с Жаном, взошел на палубу, сходни убрали, он задрал голову, глянул на реи, где ждали команды матросы. Он кивнул, паруса упали, развернулись, ветер потрепал их и слегка надул. Якоря медленно вынырнули из воды, корпус слегка качнулся, и судно сдвинулось с места.

Рулевой Колен орудовал штурвалом, выводя судно в море. На берегу стоял Назар, негры скалили зубы.

— Вот мы и в море! — воскликнул Лука, вдыхая полной грудью свежий влажный ветер. — Всё же приятно снова ощутить под ногами родную палубу, не так ли, — посмотрел он на Савку и деда Макея.

— Не знаю, не пробовал, сынок, — хохотнул Макей и добавил: — Это ведь твое судно, а мы лишь матросы.

— У нас, Лука, кишка тонка. Не по нашим грошам корабли себе заводить, — поддакнул Савко.

— Погодите вы! И у вас может быть такой корабль, друзья! Придет время.

— Держи шире карман, Лука! — Савко не сдавал позиций. — Где нам найти такую богатую жену, как у тебя? И где взять такую любовницу, как твоя Ката с ее кучей драгоценностей? Это только тебе так повезло. А что до нас, то я буду рад и просто работать рядом с тобой!

И хотя Савко говорил в шутливом тоне, Лука слышал в его голосе сожаление. Он хлопнул друга по плечу, улыбнулся добродушно и ответил:

— А ты не грусти, Савко. Быть и тебе богатым! Работай, жди и надейся!

Глаза казака заблестели, заискрились. Он пробормотал себе под нос:

— Вот бы сбылись твои слова, Лука! Я бы поставил тебе такую выпивку, что ты и за неделю не осилил бы!

— Я ж не пью, Савко! Может, что другое поставишь?

— Забыл, друг! Но обещаю, что поставлю обязательно. Лишь бы твои слова сбылись, осуществились!

— Не сомневайся, Савко! Так и будет!

Через сутки путешественники вернулись. По общему мнению, корабль получился вполне сносный. Руля слушался, ход давал хороший, но Лука всё же предложил:

— Хорошо бы прорезать отверстия ниже палубы для весел. Больше четырех пар не надо, будет в самый раз. И весла вытесать.

— Люк, на кой черт это тебе сдалось? — возмутился дед Макей.

— Что-то ты, дед, меня по-французски назвал, — улыбнулся Лука.

— Так все тебя здесь так величают. Вот и сорвалось, — смутился дед.

— Ладно, не горюй! Всё правильно.

Судно стало на якорь в сотне саженей от берега в ожидании груза и выхода по намеченному маршруту. Все знали, что первым делом Лука отправится на Сент-Мартен на встречу с Луизой.

На него поглядывали с чувством некоторой жалости. Как он выкрутится из этого положения? Всех это занимало, и хотя говорить вслух при Луке никто особо не решался, но вопросы отражались на лицах.

Сам Лука только и делал, что возвращался к этому вопросу, и ничего до сих пор придумать не мог.

Покидать Луизу было бы постыдным делом, но и оставить Кату он не мог. К тому же его бросало в жар при мысли, что может устроить Ката, узнав, что он женат и что жена ждет ребенка. А от нее можно ждать всего. И самого ужасного. Она достаточно решительна и целеустремленна. Лука побаивался за нее.

И всё же он отправлялся на Сент-Мартен, так и не выяснив отношения Катуари, к предполагаемому знакомству с Луизой. С тяжелым сердцем он покидал берега Гваделупы.

Груза было мало, но это его не интересовало. Главное, побыстрее покончить с двусмысленностью, вернуться с чем-то определенным.