Казачий спас

— А сами за пленными не ходили? — с интересом поинтересовалась женщина.

— А как же? Обязательно, — усмехнулся Гриша. — С тем полоном столько историй было, что рассказывать устанешь. И одних на других меняли, и выкупали, а бывало, что сначала девку в полон, а потом горец кунаков как сватов засылает. Да и наши тоже не промах. Глянется какая горянка, так ее наши подкараулят, через седло и ходу. А потом старики свататься едут.

— И что? Отдавали?

— А куда деваться? Скрали девку. Или делай все чин по чину, или станет ославленной. Мол, скрали, спортили да вернули.

— Что, правда портили?

— Нет. В том чести нет. Силой девку взять много ума не надо. Да и не любят у нас таких. Позорниками называют.

— Слушаю тебя, и такое впечатление, что ты мне сказку про старые времена рассказываешь, — с тихим смешком призналась женщина.

— Это жизнь наша, а не сказка, — вздохнул Гриша и еле слышно добавил: — Была.

— Не грусти, — попросила Герцогиня, ласково потершись носом о его плечо. — Думаю, за это дело Залесский тебе и награду выбьет, и премию денежную оформит.

— Да я вроде не бедствую, — усмехнулся Гриша.

— А тут дело не в бедствии, а в доброй службе, — наставительно ответила женщина. — Ты жизнью рисковал не потому, что должен, а потому, что считаешь это правильным. И хоть в нашей службе считаешься только инструктором, на боевую операцию идти не обязан был. А значит, и благодарить тебя должны по всей форме.

— Что-то я запутался, — подумав, признался Гриша. — Если я инструктор в вашей службе, то и служить вроде должен, как все. А если нет, то какая тогда благодарность?

— Опять дурень, — снова рассмеялась Герцогиня. — Инструктор — это тот, кто других учит. Это его работа и за это ему жалованье платят. А в боевую операцию должны те ходить, кому это по табели положено. К тому же ты еще по возрасту к службе не годен. В общем, не забивай себе голову этими делами. Пусть Петруша разбирается. Ты его просьбу выполнил, детей вытащил, а остальное его заботы.

— И все равно не понимаю, — тряхнул Гриша чубом. — Неужто в Петергофе никого из офицеров вашей службы не было?

— Были и есть.

— Так куда ж тогда они смотрели? Как допустили непотребство такое? Это же дети!

— Их там всего пара человек. За всем не усмотришь. Да и не любят нашу службу, — вздохнула женщина. — Армейские офицеры, как только мундир жандармский увидят, рожи кривят так, словно навозную кучу увидели. А как за ними дерьмо разгребать, предателей вылавливать, так мы сразу и нужны становимся.

— Глупо это, — помолчав, высказался Гриша. — Если армейские сами не хотят крамолу выжигать, так чего тогда кривятся? Вы ж не для себя, для страны стараетесь.

— Вот. Даже ты это понял. А им гонор так думать не позволяет.

— Да какой там гонор, с чего? — фыркнул парень. — Казаки эту гвардии пехоту по степи сколько раз размазывали. Только и могут, что в строю стоять да в штыковую бежать. А как воевать правильно, так даже стрелять толком не умеют.

— Ты только при армейских офицерах такое не скажи. А то без крови не обойдется, — рассмеявшись, посоветовала Герцогиня.

— Что, на дуэль вызовут? Так я для дуэли рылом не вышел. Казак, не дворянин. А если кто вздумает кулаки в ход пустить… Ну, дай ему потом бог здоровья. Если выживет.

— Посадят, глупенький, — жалостливо охнула женщина.

— С чего это? Я, милая, студент, и господа офицеры на меня руку поднимать права не имеют. Не нравится, что говорю, не слушай, или в суд иди. А вот трогать меня руками ни у кого права нет.

— А ведь верно, — подумав, удивленно согласилась Герцогиня. — В уложении о сословиях четко сказано, что дворянин или офицер может только на нижний служивый чин руку поднять. Да и то в особом случае. А все остальные споры с не служащими только в судебном порядке решаются.

— Вот и я о том, — с довольным видом кивнул парень.

— Погоди, а ты-то это откуда знаешь?

— Так, когда в столицу переехал, пришлось кучу всяких уложений выучить, чтобы случаем впросак не попасть. У нас-то все проще.

— Ну, да. У вас там, наверное, и дворян-то нет.

— В городах есть. Да только им до нас никакого дела нет. А нам до них тем более. Сами своим укладом жили.

Их разговор прервал звонок у парадной двери. Моментально оказавшись на ногах, Герцогиня накинула халат и, сунув в карман крошечный пистолет, тихо сказала:

— Лежи, я сама разберусь.

— Ну уж нет. Еще не хватало, чтобы меня баба защищала, — огрызнулся Гриша, выбираясь из кровати и натягивая штаны. — Глянь, кому там неймется, — скомандовал он, щелкнув курком револьвера.

— И как ты только с этой гаубицей управляешься, — удивилась Герцогиня и выскользнула в коридор.

— Зато после нее не выживают, — буркнул ей вслед Гриша, доставая из кармана пистолет и оттягивая затворную раму.

Голоса в прихожей никакой угрозы не несли, и потому парень решил пока остаться на месте. Некрасиво окажется, если перед случайным человеком появится неизвестный в одних портках да еще и оружием в руках. Потом на лестнице послышались шаги двух человек, и в спальню вошла хозяйка.

— Одевайся. Петруша приехал, видеть тебя хочет, — улыбнулась она, увидев в руках парня сразу два ствола.