Казачий спас

— Нет, но раз обещал, попробую, — честно признался парень, которому уже и самому стало интересно, как там оно будет.

— А ты не пробуй. Ты просто покажи, как сам бы делал там, где нам надо. А уж мы выберем, что нашей службе подходит, а чего не надо.

— Это запросто, — поспешил согласиться Гриша.

Устраивать очередные показательные выступления ему совсем не хотелось. Унтер-офицер пронзительно свистнул, подзывая лихача, и спустя минуту пролетка везла их в сторону Охты. Участок в двадцать десятин земли, обнесенный сплошным трехсаженным забором, заставил парня взглянуть на ситуацию серьезно. Судя по грохоту выстрелов, конскому ржанию и тяжелому топоту сапог, учились там очень даже серьезно.

— Работает народ, — кивнул Елизар, заметив его задумчивость. — Не переживай. Если хоть один твой прием нам подойдет, уже хорошо. Мы те ухватки почитай по всей стране собираем, да и за кордоном прихватываем. Было время, даже ханьцев трясли. У них такие мастера есть, что на кулаках с ними сходиться — проще самому себе глотку перерезать. И вот еще что. Там у нас мастер один есть, из уйгуров. С ним биться даже не пытайся. Сломает.

— Ну и на кой бес вам я, если такие мастера вас учат? — окончательно растерялся Гриша.

— Не скажи. Он нас руками биться учит, да и то не всех. Сам выбирает, кого учить станет. А вот с нагайкой, кинжалом или ножом мало кто так, как пластуны, умеет.

— Что-то я совсем запутался, — вздохнул Гриша.

— Ай, не бери дурного в голову, — отмахнулся Елизар. — Покажи, что умеешь, а дальше видно будет.

Пролетка подкатила к воротам, у которых стоял солдат в форме Измайловского полка, и Елизар, заплатив извозчику, решительно зашагал к калитке, жестом позвав за собой парня. Предъявив часовому какую-то бумагу, казак толкнул калитку и, пропустив Гришу на территорию, ткнул пальцем куда-то влево, указывая на странного вида дом, вроде крестьянской избы.

— Вон наши как раз собрались.

Только подойдя поближе, Гриша понял, чем ему так не понравилась эта изба. Стены сруба были в опалинах и следах от пуль. Его явно не раз пытались поджечь, взорвать и просто раскатать по бревнышку, но старый дом, собранный из стволов лиственницы в обхват толщиной, продолжал стоять. Не удержавшись, Гриша подошел к срубу и, погладив бревно ладонью, тихо прошептал:

— За что ж тебя так, бедолага?

Дом тихо скрипнул, словно поблагодарив за участие.

Елизар, уже о чем-то горячо споривший с сослуживцами, оглянулся и, махнув рукой, позвал:

— Гриша, подь сюда. С народом познакомлю.

— Здравы будьте, казаки, — поздоровался парень, сняв папаху и слегка поклонившись.

Стоявшие перед ним бойцы, за исключением громадного Семки, были старше него раза в два. Так что, приветствуя их первым, он показал, что традиции казацкие для него не пустой звук, и то, что его собирались сделать инструктором, всего лишь желание их начальства. Забайкальцы, быстро переглянувшись, дружно закивали своими косматыми папахами. Сам Гриша, глядя на эти головные уборы, только удивлялся, как известные на Кавказе папахи горцев стали частью одежды забайкальского казачества.

Семка же, помнивший, как на него взъелся отец, когда он попытался припугнуть этого паренька, окинув Гришу внимательным взглядом и отвернувшись, хмыкнул. Заметив его реакцию, Григорий покосился на Елизара и, жестом удержав его от каких-либо действий, негромко сказал:

— Я смотрю, тебе, Семен, мой приход словно нож острый? И чем это я тебе так не глянулся?

— Задохликов не люблю, — фыркнул тот, всем телом разворачиваясь к Грише.

Забайкальцы, моментально сообразив, что намечается что-то занимательное, смолчали, разглядывая спорщиков.

— Задохликов, говоришь? — хмыкнул Григорий. — А что ты, такой большой, с таким задохликом сделать-то сможешь?

— Сломаю, — с угрозой отозвался гигант.

— Ну, сломать меня ты можешь, если только сверху сядешь. А для этого меня еще остановить надо. Сумеешь ли?

— Тебе жизни не жалко?

— А ты за мою жизнь не беспокойся. За свою переживай.

— Да я тебя…

— Кричишь громко, — перебил его Гриша. — А делать-то чего станешь? Или так и будешь ворон воплями гонять?

— Ну, все. Конец тебе, — вызверился Семка и попер в атаку.

Именно этого Гриша и добивался. Нужно было вывести этого бугая из себя и заставить забыть обо всем на свете. Что парень и сделал. Семка ринулся на него, как бык на ворота, склонив голову и выставив перед собой растопыренные руки. Дождавшись, когда бугай окажется от него в одном шаге, Гриша перехватил руки казака в локтях, прижимая пальцами нужные точки над суставами, и, уперевшись правой ногой в низ живота противника, завалился на спину, заставляя Семена согнуться.

Потом он резким толчком перебросил тяжеленного противника через себя и, тут же вскочив на ноги, сделал шаг в сторону. Грохнувшись со всего размаху оземь, Семен несколько секунд ошалело хлопал глазами, пытаясь понять, что произошло. Потом, тяжело поднявшись на ноги, огляделся и, согнув руки в локтях, снова шагнул вперед. На этот раз он не стал бросаться, а попытался, подобравшись поближе, обхватить Гришу руками, чтобы попросту раздавить.