Казачий алтарь

После той памятной рукопашной на Якова Шаганова не единожды замахивалась бабка-смерть: под Васюринской пуля сбила пилотку; около побережья Лабы эскадрон попал под атаку «Юнкерсов» – Якова привалило в окопе; в тяжелейшем сражении у Черниговской осколок мины искорежил ствол его карабина. Бой – переход, бой – переход… Спал нередко, как и другие казаки, в седле. Запеклась душа, стала куском каленого железа. Горестно взирал он на испепеленные нивы, на колонны беженцев, среди которых было множество чумазых ребятишек, ровесников его Федьки, прятавших головы от солнца под нахлобученными листами лопухов. Но как укрываться в голой степи от бомбардировщиков?!

Вполнеба полыхали нефтебазы. В Медведовской Яков оказался очевидцем поджога элеватора, заполненного зерном. И, остро осознав дикую стихию уничтожения, хаос войны, бессилие перед ее истребительной мощью, он принял, как главную заповедь своего существования, призыв на одном из плакатов: «Увидел немца – убей его!» Этот лозунг оправдывал все поступки и прегрешения, ненависть к врагу, тяжелеющую при мыслях о доме, о хуторе, где уже хозяйничали захватчики…

В рейдовую группу отрядили тех, кто был посильней. Аверьян Чигрин, Антип Гладилин и Яков таились вместе с полусотней в грабовом лесу, у подошвы горы. Тут же, на вырубке, паслись лошади, выискивая среди пней и древесной поросли травицу. Зная, что предстоит тяжелая ночь, казаки спали, сделав ложе из листьев папоротника, другие чистили карабины, кое-кто писал коротенькие весточки. Аверьян Чигрин, доштопав рукав гимнастерки, деловито убрал катушку с иголкой в свой вещмешок и, уловив взгляд Якова, поднялся и негромко потребовал:

– А ну, сержант, покажь свой клинок. Проверю, какой ты казак.

Яков не заметил и тени насмешки в голосе односума. По тому, как любовно принял и оглядел бывалый рубака шашку, с безупречно ровной проточиной по полотну закаленной стали, чуть тронутую накрапами ржави, было понятно, что он знаток в кавалерийском деле.

– Да-а… Игрушечка… Старинная?

– Дедова.

– Вспомнил чтой-то, как женка твоя в Должанскую приезжала. Красивая женщина! И эта шашечка добрячая…

Аверьян, точно священнодействуя, несколько раз попробовал наточку большим пальцем. Потом, положив шашку острием на тыльную сторону левой ладони, резко отнял ее и ухмыльнулся:

– Круто заточена. Таким тупяком не головы косить, а подушки выбивать. Видишь, полоски на коже нет? А должна оставаться! Зараз переточим. А рукоятка по-умному сделана… Были ж мастера! Пальцы в бороздки ложатся! Мой тебе совет: ладонь в темляк не вдевай. Ежель сбоку крепко рубанут – так и вывихнешь лапу…

На переносном точильном круге, который вращал Яков, Чигрин старательно выправил лезвие. В подтверждение сказанному показал красную черточку на кулаке.