Кацап

– Это абсолютно верно, – с серьёзным лицом подтвердил Карачун своё утверждение. – Но, всё-таки, надо сделать так, чтобы у тебя не было повода востребовать её. Ясно?

– Яснее не бывает.

– Постоять за себя ты способен, я в этом не сомневаюсь. В личном деле я уже удалил листок с информацией о твоей работе в наших органах. Надеюсь, блатные тебя не тронут, а найти с ними общий язык в повседневной жизни у тебя получится. Самая скверная штука для тебя – это голодуха. На откорм в тайгу тебя уже никто не отправит. Про зайчатину и медвежатину можно забыть.

– Да что вы так беспокоитесь обо мне, Николай Павлович? – спросил Кацапов.

– У меня сейчас осталось на этом свете всего два человека, о которых я должен позаботиться. Это Клава и ты, – сдавленно проговорил Карачун, рука его потянулась к бутыли с самогоном.

Александр обратил внимание на глаза «кума». Ещё пять минут назад они казались ему весёлыми и подвижными, а сейчас сделались тусклыми, холодными, словно их обдали непомерно холодным воздухом.

Они молча выпили ещё, потом ещё. Язык у обоих стал заплетаться. В комнату вошла Клавдия Семёновна, внимательно посмотрела на обоих.

– Не пора ли вам, дорогие гости, отправиться почивать? – пропела она ласковым голосом. – Постели ждут вас.

Карачун затуманенным взором взглянул на часы, стрелки плясали перед глазами, он долго их собирал воедино. Потом, умудрившись зафиксировать время, повернул лицо к хозяйке.

– Ты права, Клавочка, нам всем пора спать, – сказал он, тщательно выговаривая слова. – Налей ещё по одной и унеси отсюда эту заразу.

Клавдия Семёновна не стала возражать. Она отлила из бутыли чуть больше напёрстка в каждый стакан и молча ушла с остатками самогона в руках.

– Заботливая у тебя женщина, – промолвил Александр. – Добрая.

– Да, она умница, – одобрительно отозвался Карачун. – С ней я окончательно оттаял душой, совсем другим стал. Звериные повадки совсем выветрились во мне.

– С ней всё понятно. У вас любовь. А почему ты печёшься обо мне – полные непонятки, – прямо высказался Александр.

Кустистые брови «кума» медленно поползли вверх. Он уставился на Кацапова мутным взглядом, затем удивлённо спросил:

– Вот если бы ты был начальником лагеря, а твой брат мотал срок всего-то за оплеуху, угасал на твоих глазах, разве ты не помог бы ему?

– Помог бы, – утвердительно кивнул головой Кацапов.

– Вот и я помогаю.

– Но я не брат тебе?

– Э-э, Сано. Не тот брат, кто часто об этом напоминает, а тот, кто своей верностью родство доказывает.

– Вот тут ты точно подметил, Коля, – сказал Александр, приподнявшись, и протянул руку «куму». Тот с силой сжал её, потом они обнялись и некоторое время стояли, покачиваясь.

– Так, гости, расцепляйтесь, – сказала Клавдия Семёновна, появившись в дверях. – Милости прошу в койку.

– Всё, Клавочка, мы уже в пути, – пробормотал Карачун.

Через пять минут из комнаты, в которой хозяйка постелила гостям, послышался двойной храп.

Ранним утром, отдавая поводья своего коня в руки Кацапова, Карачун сказал:

– Ну, Сано, прощай! Больше не свидимся мы. Я был рад встрече с тобой. Может, сведёт ещё нас судьба после войны.

– Спасибо, Николай Павлович, за всё. Свидимся, я уверен.

– Откуда такая уверенность?

– Сам же талдычил мне весь вечер: если смерть не востребовать, она сама не придёт, – рассмеялся Кацапов.

– Усвоил, – заулыбался Карачун.

Они пожали друг другу руки. Карачун направился в контору, а Кацапов принялся распрягать лошадей, чтобы завести их в конюшню и поставить в стойло.

Глава 15

… Свой срок Александр Кацапов отмотал от звонка до звонка. Дорога на завод была закрыта, начались мытарства с трудоустройством. Кадровики предприятий, в которые он обращался, взглянув на запись в трудовой книжке, молча возвращали ему серенькую книжицу.

Через месяц Александру удалось-таки устроиться жестянщиком в ЖКО лесосплавной конторы. Выручили умелые руки. Пришлось наглядно продемонстрировать начальнику свои способности.

– Убедил, – сказал тот хмуро, внимательно разглядывая изготовленную из жести воронку. – Оформляйся, а там посмотрим.

Мастерская, в которой предстояло работать, очень напоминала ту, которую он оставил в лагере. Стоял верстак, в углу располагалась небольшая кузница. Правда, помещение не использовалось по назначению много лет и было сильно захламлено.

Александр вынес на свалку ненужные вещи, а со свалки притащил металлическую кровать и установил в угол. Мастерская стала для него рабочим местом и жилищем одновременно. Так он и жил, пока не повстречал Василису.

Знакомство с ней произошло случайно и неожиданно.

На работе Александр сблизился с плотником Михаилом Бутко. Тот был женат на полуслепой женщине Насте, которая была старше мужа на десять лет. Семейная пара жила в бараке неподалёку от мастерской Кацапова. Жили тихо и замкнуто. Сказывалась житейская насторожённость «врагов народа», с которой пришлось им жить многие годы.

Однажды Михаил пригласил Александра к себе.

– Я вижу, Сано, скучно тебе вечерами, – сказал он. – Приходи к нам с Настасьей на огонёк. Жена будет рада поболтать с новым человеком.