Каторжанин

Наткнулись на японцев? А вот это может быть. В Александровске их ещё полным-полно, потому что, я не ставил перед собой задачу очистить посёлок начисто. Но с Майей и Мадиной охрана — двое казаков, да и маршрут выдвижения я им выбрал самый безопасный. Твою же мать! Ведь с ними ещё переводчик. Сучонок может какую-нибудь пакости учудить, чтобы реабилитироваться перед своими. Предателям доверия нет…

В станину орудия вдруг с лязгом влепилась пуля, вторая свистнула прямо рядом с ухом.

Лука крутнул орудие на тумбе и сразу же, с резким грохотом, в сторону пакгаузов полетели ярко-зелёные трассера, заканчивающиеся дымными вспышками.

Стрельба с берега немедленно прекратилась.

— Можем отчаливать! — заорал из рубки Максаков.

Я зло стиснул зубы.

Грёбаные святые угодники! До рассвета — всего полтора часа, а мы возимся как вошки на гребешке. Того и гляди, подкрепление из Арково или Михайловки подойдёт. Да и местные могу прийти в себя и организовать контратаку. Опять же, на перехват могут кого-нибудь морем послать. Счёт на минуты идёт.

Быстро пробежался по палубе к Максакову.

— Ещё нет Майи Александровны и её сестры. Я за ними. Не вернусь через час — отчаливайте.

— Но как…

— Выполнять, мичман! — зло рявкнул я. — Повторите приказ!

— Есть выполнять… Если не вернётесь через час — отчаливать… — угрюмо пробормотал Максаков.

— Надеюсь на вас, Сергей Викторович… — уже спокойней сказал я и приобнял мичмана. — Не переживайте, я не пропаду…

После чего побежал к сходням.

И уже на берегу понял, что со мной увязались не только Лука и Тайто, но ещё и Свиньин с бароном Д`Айю.

— Какого чёрта?

— Уж извините, Александр Христианович… — на бегу пояснил интендант, — но даже при всей своей нудной и прагматичной натуре, честь и верность для меня не пустые слова. Тьфу ты, как пафосно… Короче, идите вы со своими вопросами куда подальше.

— Я дерусь, потому что дерусь! — угрюмо заявил француз словами Портоса. — Ненавижу азиатов! Не отказывайте мне в желании угробить парочку косоглазых макак!

— Вы понимаете, что мы можем остаться на Сахалине?

— Да плевать! — дружно ответили интендант и барон. А француз ещё добавил:

— Почему бы и нет? Мне здесь нравится.

Я ругнулся по своей привычке, но гнать их не стал. Каждый выбирает свой путь сам.

С миноносца, чтобы отвлечь японцев, открыли ураганный огонь по берегу и нам удалось проскочить до самой рыночной площади без происшествий.

— Ну и куда дальше?.. — я покрутил головой по сторонам, заметил небольшую группу японских солдат и спрятался за углом дома.

— Чуешь, Ляксандрыч? — Лука вдруг тыкнул лапищей в сторону церкви. — Вроде палят…

— Тама! — поддержал его айн. — Мама стрелять, её ружье слышать…

Я уже и сам услышал, как сквозь трескотню арисак, пробиваются хлёсткие выстрелы из рычажного карабина Майи и едва слышные хлопки револьвера.

— За мной… — я секунду помедлил, выбирая маршрут и понёсся по улице.

Через десять минут мы выскочили к зданию магазинчика колониальных товаров, рядом с которым лежала пара убитых лошадей. Чуть дальше, валялось несколько трупов японских солдат. А один из казаков, оставшихся с Майей и Мадиной, распростёрся прямо на ступеньках магазина, в разбитой витрине которого то и дело вспыхивали огоньки выстрелов. Японцы вели ответный огонь, мелькая между домов через улицу.

Я ненадолго задумался и хлопнул великана по плечу.

— Отвлеките на себя косоглазых, а я проскочу в магазин.

— Ну, пошло дело… — радостно ощерился Лука, вскидывая гочкис.

Свиньин, барон и Тайто обошлись без слов и молча кивнули.

Я отдал французу свою винтовку, подхватил висевший на ремне маузер с присоединённым прикладом и побежал по улочке, чтобы зайти к магазину с торца здания.

Но уже через пару десятков метров, наткнулся на маленькую группу японцев, которые, судя по всему, тоже собрались нанести визит в лавку с той же стороны. Солдатики, пригибаясь, быстро бежали вдоль забора, но, когда забахал пулемет, дружно остановились и растерянно принялись оглядываться.

— Это вам не за бананами на пальмы лазить… — вскидывая пистолет, злорадно процедил я.

Застучали хлёсткие выстрелы.

Двое солдат сразу же рухнули в грязь, остальные заметались, но укрыться или сбежать не успели — я стрелял на ходу, но каждая пуля нашла свою цель — как уже говорил, штабс-ротмистр Любич по-настоящему любил и умел только стрелять.

Наконец, бабахнув в последний раз, маузер стал на затворную задержку, но к этому времени, я успел добежать к оставшимся в живых практически вплотную.

Истошно взвыл предпоследний, зажимая хлещущий из разрубленной шеи фонтан крови. Последний, пальнул в меня практически в упор, даже не успев приложиться к плечу, а когда понял, что промазал, с воинственным воплем, энергично отмахнулся винтовкой.

Но опять только сотряс воздух — я уже закрутился в вольте и усиливая удар движением бёдер, всадил томагавк ему между лопаток, с хрустом перерубая позвоночник.