Каторжанин

Я наблюдал картинку как будто со стороны, даже видел название корабля, выведенное красивой готической вязью: «Виктория».

Кавалер на мостике вдруг опустил трубу и азартно заорал на старофранцузском:

– Все по местам, поднять брейд-вымпел! Абордажная партия, товсь!!! Живо, живо, желудки… – а потом вдруг подпустил на чистом русском: – А вот черт тебе на воротник, паучья морда…

«Я, что ли? – изумился я и сам же себе ответил: – Ну а кто еще? Кавалер образца века эдак четырнадцатого или пятнадцатого, а шпрехает на современном великом и могучем. То есть меня закинуло сначала в Средневековье, а оттуда – уже сюда? Но кем я был изначально? Что за паук? Почему на флаге серп и молот, а не герб какой? И как все это случилось? Вопросы, вопросы, одни вопросы…

Лодка вдруг чиркнула боком по притопленному валуну, я немедля вылетел в реальность и зашипел на гребцов:

– Утопить меня хотите? Запорю стервецов…

И поразился, насколько одинаково с расфуфыренным средневековым кавалером прозвучала тональность фразы.

К счастью, гребцы восприняли мое понукание как должное, а еще через пару десятков минут Фрол горячо зашептал, тыча рукой в скалу у берега:

– Тута, тута, вашбродь! Тута причаливать надоть. Отсюда проведу, а остальные схоронятся, заливчик есть…

Уже на берегу я сказал Собакину:

– Ну что, Павел Иванович, как услышите стрельбу, сплавляйтесь к поселку. Дополнительно я выпущу ракету.

– Сделаю, Александр Христианович… – Поручик четко кивнул и улыбнулся. – Вы только и нам оставьте косоглазых.

– Постараюсь… – Я хлопнул его по плечу и скомандовал: – Вперед, Фрол, головным будешь…

Дальше пошли по земле. Приказчик сразу вывел нас на хорошо натоптанную тропу, и плутать не пришлось. Хотя один из солдат сразу распорол себе скулу сучком. А через пару сотен метров вдруг сильно пахнуло мертвечиной. Человеческой мертвечиной, я этот запах ни с каким другим не спутаю. И тут же ветерок принес довольное глухое порыкивание, чавканье и хруст.

Я было взялся по инерции за трофейный фонарик, но Игнат, один из ополченцев из Усть-Лужья, придержал мою руку.

– Видать, японы поубивали в лесу местных, как у нас. Мишка харчуется, лучше обойтить, не мешать.

Пришлось шагать в обход, что заняло почти час.

Наконец Фрол остановился.

– Вот здесь, вашбродь. – Он ткнул рукой в темноту. – Тракт, значится. Ежели японы пост поставили, то только тута. А до села уже недалече, крыши видать…

– Всем схорониться, ты за старшего… – Я положил руку на плечо унтера Серьги. – Тайто, ты со своими за мной…

Действительно, через полсотни метров сквозь ветви замерцали всполохи костра. У костерка возле дороги кружком сидели пятеро солдат и мирно переговаривались между собой. Больше никого рядом заметно не было.

«Совсем обнаглели, косоглазые… – невольно возмутился я. – Впрочем, чему удивляться. Боевые действия закончились, партизанской войны как таковой нет, да особо и не было. Все защитники Сахалина либо сдались, либо шастают по тайге в надежде выбраться на материк. А о наших художествах, скорее всего, японцы еще не знают. Да и оккупационный контингент косоглазых собран наполовину не из строевых частей, уже повоевавших с нашими, а из резервных, еще не нюхавших пороха. Ну да ладно, мы этот момент сейчас поправим…»

И махнул рукой Тайто. Айны сразу же скрылись в зарослях.

Томительно потянулось время. Я уже стал материться про себя, но вдруг сидевший ко мне спиной солдат молча опрокинулся в костер со стрелой в затылке, другие заполошно вскочили, но тут же попадали. Еще один шустро рванул по дороге к поселку, но уже через несколько метров кубарем полетел на землю – луки айнов разили без промаха.

Двух раненых без затей прирезали, трупы быстро оттащили в кусты, после чего Куси сходил за остальными, мы разделились на три группы и вошли в поселок.

Тымово как вымерло. Стояла мертвая тишина, правда, откуда-то из центра доносился невнятный шум. Но уже через пару минут стало ясно, что это горланит граммофон.

– Там трактир… – подсказал Фрол. – Граммофон Фомича, горластый, зараза…

Растянувшись цепочкой, мы проскользнули огородами еще пару сотен метров. На фоне черного неба появился купол церквушки, но японцев все еще не было видно. Ни в одном из домов окна не светились, даже собаки молчали.

«Куда соваться, пока непонятно, – подумал я. – Разве что накрыть трактир? Если играет граммофон, значит, гуляют. Если гуляют, значит, командный состав. Так… по этой улочке до упора, а там посмотрим…»

Отдал команду затаиться, сам выдвинулся немного вперед, но только высунул голову из-за забора, как приметил вывернувшийся из переулка в полусотне метров от меня японский патруль. Три солдата, вооруженные винтовками, в рядок топали по улице.

Возможности отдать команду айнам работать луками уже не было, я слегка поколебался, стянул с себя маузер, положил на землю винтовку, скинул портупею, а томагавк подцепил сзади за воротник клинком, после чего вывалился из кустов и потопал к японцам, старательно изображая бухого вдрызг гуляку.