Катастрофа в две полоски

– Сонька, это все! – хнычу в трубку, пропуская ее смешки мимо ушей.

– Что все?

– Все. Катастрофа.

– Какая катастрофа?

– В две полоски, Сонь!

– Эм… – многозначительное молчание на том конце провода. – Погоди, Лера, ты можешь объяснить нормально, что случилось?! Ты меня пугаешь.

– Я сделала тест, – вздыхаю, хлюпнув носом, усаживаясь на крышку унитаза.

– И-и-и? Погоди, ты что… – молчание. Долгое. Гнетущее. Пока Сонька не кричит мне в ухо:

– Ты все-таки беременна, Совина?! Я была права?!

Мои красноречивые рыдания, видимо, стали хорошим ответом. Подруга присвистнула.

– Ого, значит, я и правда была права! И… и кто отец? Он, да? Мирон?

– Это конец!

– Ты ему собираешься рассказать?

– Ты с ума сошла: он мой босс, как я ему о таком расскажу?! Всего одна дурацкая ночь, но невозможно же, ну! – взвыла я, вытирая слезы, градом катящиеся по щекам.

– Хы… Совина, только ты в моем окружении могла попасть в такую ужасно нелепую ситуацию!

Вот Соня молодец! Вот Соня умеет поддержать! Так поддержать, что теперь еще сильнее хочется удавиться. А стоит только вспомнить, что с автором моей беременности я встречусь буквально уже через семь часов в офисе, так вообще выть охота.

Глава 17. Лера

Лера

Это была адская ночка…

Наверное, самая тяжелая и душу выворачивающая за всю мою жизнь. Ночь – за которую я прошла все стадии: от отрицания до принятия – и побывала во всех состояниях: от истерики до прострации.

Фантастический разлет.

Ой, как меня крутило!  Меня так шатало и кидало из стороны в сторону, что просто мама дорогая!

Я попала. В этот раз я не просто накосячила, а конкретно вляпалась! Прочно, уверенно и на всю свою оставшуюся жизнь. Потому что, какое бы решение я не приняла, забыть об этой случайной беременности уже точно не смогу. И когда эта мысль укоренилась в голове, я начала реветь пуще прежнего, от души и с завыванием, сидя все на той же несчастной крышке унитаза в ванной комнате и слушая прерывистые гудки после разговора с положившей трубку Сонькой.

Чертов “Ангел-совсем-не-Хранитель”! Это он, зараза мелкая, наверняка, сидит на плече и глумится, ухахатываясь над своей горе-подопечной, точно надеясь, если не угробить меня до конца, то знатно над моей жизнью поржать!

Гад.

Всю ночь я лила слезы, сидя то в ванной, то в спальне, то на кухне и хрумкала дурацкими солеными крекерами. Ненавижу эти чертовы крекеры! Слонялась из стороны в сторону, распустив сопли до нижней губы, и шмыгала носом, так и эдак крутила-вертела варианты развития своего будущего.

Я не готова стать мамой!

Я не могу стать мамой!

Но… хочу-у-у. И даже очень. Давно. Еще со Славой пару раз пыталась поднять эту тему, начиная, разумеется, с пресловутого: может, поженимся? Строила в своей голове воздушные замки и рисовала прекрасные картинки совместного будущего, представляя себе неизменно большой дом, наполненный звонким детским смехом, да вот… не сложилось. С ним. Тогда. Слава тоже гад! Как и мой “Ангел-совсем-не-Хранитель”.

Зато злость отрезвила. Слегка. И пришлось ближе к утру себе признаться в том, что я хочу ребенка. Озвучить это в своей голове предельно четко, свернувшись калачиком на постели, пялясь в потолок. Как только прошла истерика, в беременный мозг ворвался трезвый рассудок, и темная картинка моего будущего в роли матери-одиночки окрасилась яркими красками в виде улыбки темноволосого карапуза с глазами Троицкого.

Ой-ей, а ведь у нас мог бы получиться наимилейший бебик. Вернее, как мог? Уже… немножко… получился.

Это была слишком яркая и ужасно живая картинка, которую я захватила и баюкала, как ребенка, у себя на груди, лелея слабые надежды, что, может быть, не все так сумрачно там, впереди? Неожиданно для себя я поняла, что где-то глубоко на подсознании даже допускала такую мысль, что у меня не просто проблемы с желудком и отравление, а возможно… две полоски. Гнала прочь всякое подозрение, но… вот – получите, распишитесь, как говорится.

Слезы высохли, и пришла мысль – а почему бы и нет? Тем более, гены у малыша будут прекрасные, “случайный” отец у него хоть куда: спортивный, высокий, умный, обаятельный, сексуальный, горячий и отцом будет… кхм. Стоп, Совина! Мирон, может, и вот такой, но отцом он вряд ли становится торопится. Вернее, совершенно не торопится, и как он отреагирует на такую новость, даже представлять не хочу. А если учесть, что его семья, да и сам мужчина – шишка еще та, влиятельная то бишь, то нет, нет и нет. Язык надо держать за зубами. По крайней мере, пока что. Пока я в такой щекотливой ситуации и вообще на фирме на птичьих правах и, вероятней всего, ненадолго. Я не знаю, как мужчина может воспринять эту новость и чего, не да Боже, потребовать! Поэтому он не должен узнать. Совсем. Никак.

Не-а!

Все. Да. Решено железобетонно. Я...

– Нет, я что, серьезно собралась рожать?! – воскликнула в темноту, подскакивая на кровати, вцепляясь пальцами в волосы. – Я стану мамой?!