Катастрофа Московского царства

Лжедмитрий I был щедр на раздачи и богатые подарки польскому и литовскому войску и в то же время занимал деньги у монастырей. Он объявил о намерении вступить в войну с Крымским ханством и направил артиллерию и войска в Елец. Для подготовки к походу было проведено новое «верстание» дворян и выдано денежное жалованье служилым людям, превышающее обычное. По мнению автора «Карамзинского хронографа»[18], самозванец этим «хотя всю землю прелстити и любим быти». Мечтая о славе Александра Македонского, царь намеревался возглавить новый крестовый поход против неверных и приглашал к участию польского короля и римского папу. Для будущего похода были отчеканены особые наградные «золотые». Поползли слухи о том, что самозванец собирается погубить всех православных христиан в войне с ханом. Наконец царь заявил о своем намерении жениться на католичке (по представлениям русского средневековья – еретичке), полячке Марине Мнишек, что также вызвало в народе сильное недовольство.

Поведение Лжедмитрия I, отрицавшего традицию, современники после его гибели объясняли просто и по-своему логично: «расстрига» был слугой Антихриста, колдуном и чернокнижником, он стремился насадить в Московском государстве «папежскую веру». Дьяк Иван Тимофеев довел эту идею до абсолюта:

Он был так жесток и нагл и вместе дерзок, как Иуда, который имел смелость [присутствовать] на тайной вечере <…> Явившись вполне сатаной и антихристом во плоти, он самого себя принес в жертву бесам.

Прозападные симпатии Лжедмитрия I, в конечном итоге стоившие ему трона и жизни, можно понять. Представим, какой шок испытал этот энергичный человек, вырвавшись из монастырской кельи в поликультурную реальность Речи Посполитой. С яростью неофита самозванец потянул с собой в Московию новые обряды, одежды, приближенных, намеревался реформировать русский двор по образцу королевского и предпочел полячку московским боярышням.

Сравнение с Петром I, повторившим многие новшества самозванца (в том числе императорский титул), напрашивается само собой. Совпадают не только симпатии к Западу, но и некоторые направления внешней политики. Лжедмитрий I планировал поход на Крым и вел переговоры о «священном союзе» с польским королем и императором Священной Римской империи. Петр I воевал с турками в рамках Священной лиги, осуществляя такую же программу. Однако, в отличие от Петра (которого, впрочем, также обвиняли в том, то он «подменный» самозванец), Лжедмитрий I не был истинным царевичем и не имел поддержки в элитах. Легитимность самозванца не выдержала испытания, которому он сам ее и подверг.

Кровавая московская свадьба

22 ноября 1605 года посол Лжедмитрия думный дьяк Афанасий Иванович Власьев представлял в Кракове особу царя на церемонии обручения с Мариной Мнишек. Из особого почтения к царской невесте Власьев боялся прикоснуться к Марине и попытался обернуть руку платком, но ему не дали этого сделать. Дьяк старался, чтобы его одежда не касалась платья Марины. Церемония стала нелегким испытанием для московского дипломата, постоянно думавшего о том, как не уронить «государеву честь» и при этом не сесть не в свои сани. Из-за этого Власьев, возглавлявший тогда Посольский приказ, произвел на поляков впечатление медлительного тугодума.

Венчание и банкет, который организовал Ю. Мнишек вечером того же дня, почтил своим присутствием король Сигизмунд III. Он поздравил Марину с мужем, «чудесно данным ей Богом», благословил ее, призвал не забывать о своей родине и заботиться о добром соседстве Речи Посполитой и Московии.

Король придавал большое значение «венчанию» облагодетельствованного им московского царя. В декабре 1605 года дьяк Власьев принял участие в пышных торжествах по случаю свадьбы Сигизмунда III и Констанции Австрийской. Его колоритная бородатая фигура явилась экзотическим украшением пышной церемонии.

В марте 1606 года нареченная царица московская двинулась из Самбора в путь и 1 мая въехала в Москву, торжественно встреченная войсками, придворными и народом. Марина Мнишек приехала в сопровождении большой свиты и других спутников (торговцев, музыкантов и прочих, всего более 2 тысяч человек). Спутников Марины по приказу царя разместили на дворах бояр, купцов и посадских людей:

и в то время мятеж велик и крик и вопль, что из многих дворев добрых людей метаху вон, а запасы их всякие взимаху на себя, и насилье великое и обиды и позорство бысть всем добрым людем.

По свидетельству Буссова, москвичи были