Катастрофа Московского царства

Призывы патриарха пали на благодатную почву. В Рязани, где сосредоточил власть влиятельный П. П. Ляпунов, началось освободительное движение. Имена представителей семьи Ляпуновых встречаются на каждом этапе Смуты. В 1584 году Ляпуновы были зачинщиками мятежа против Б. Я. Бельского и прочих любимцев Грозного («дворовых»), в 1605 году вместе с Голицыными подняли мятеж в Кромском лагере. П. П. Ляпунов руководил крупным отрядом рязанских дворян в войске Болотникова, но перед решающей битвой за Москву перешел на сторону Василия Шуйского. В награду Прокопий Петрович получил думное дворянство и воеводство в Переяславле-Рязанском, где самовольно распоряжался как хотел. Ляпунов обеспечил верность Рязанского края царю Василию и поставлял в Москву продовольствие. Однако энергичная натура Ляпунова не могла смириться с бесконечной войной за престарелого несимпатичного самодержца. Прокопий Петрович предложил князю Скопину-Шуйскому совершить переворот, чем, возможно, подписал приговор молодому полководцу. Смерть Скопина и подозрение в причастности к этому старших Шуйских превратили Ляпуновых во врагов царя Василия, З. П. Ляпунов принял непосредственное участие в низложении и пострижении государя. Есть сведения о том, что Прокопий Петрович был сторонником возведения на престол князя Василия Васильевича Голицына, но тот отправился «великим послом» под Смоленск и оказался в плену.

Первоначально Ляпунов поддержал договор 1610 года. Но из‐за нарушения Сигизмундом III его условий Ляпунов перешел в оппозицию к королю. Он остановил пересылку хлеба в Москву и потребовал от бояр разъяснить вопрос о королевиче: будет Владислав в Москве или нет? Укреплению позиций Ляпунова способствовали и грамоты, которые рассылал патриарх. Правда, рязанский воевода поначалу не разделял радикальную программу Гермогена, требуя выполнения августовского договора. Но и такая позиция представляла опасность для Госевского и короля[41]. В 1615 году Госевский, вспоминая эти времена, говорил, что Ляпунов якобы готовил заговор вместе с В. И. Бутурлиным, «людей польских и литовских в Москве побить», и будто бы Бутурлин признался в этом на пытке.

В январе 1611 года королевский наместник и боярское правительство попытались уничтожить Ляпунова на Рязанщине. Они пытались поднять против рязанского воеводы гетмана Сапегу, а затем атамана Заруцкого, который стоял в Туле, но те отказались воевать с Ляпуновым. Удалось отправить против Ляпунова отряд во главе с рязанским дворянином И. Сунбуловым, который осадил Прокопия Петровича в Пронске. Но зарайский воевода князь Д. М. Пожарский освободил Ляпунова от осады.

С Ляпуновым вступили в союз командующие частями бывшей армией самозванца. Его поддержали атаман Заруцкий и Трубецкой, возглавлявший калужскую рать Лжедмитрия II. Так в начале 1611 года сложился правящий триумвират ополчения, которое в историографии принято называть рязанским, подмосковным, ляпуновским, но чаще всего – Первым.

Историк Ярослав Леонтьев в недавней работе «Ближней приятель, боярин и воевода: М. В. Скопин-Шуйский и его армия» (2017) задается вопросом о нумерации названий ополчений Смутного времени. Он справедливо указывает, что так называемому Первому ополчению П. П. Ляпунова предшествовало ополчение северных, верхневолжских и замосковных городов 1609–1610 годов под командованием князя Скопина-Шуйского. Это ополчение Я. В. Леонтьев именует «Забытым». В самом деле, ополчение Ляпунова не было первым, если рассматривать ополчение как механизм сбора военных сил и как воинскую силу. Однако историографическая традиция «школьной» нумерации ополчений серьезно довлеет в современной историографии, и потребуется, вероятно, концептуальное обоснование новой нумерации или отказ от нее.

Соединенные силы Рязани (Ляпунов), Тулы (Заруцкий) и Калуги (Трубецкой) составили ядро освободительного движения. Постепенно, путем пересылки грамот, с ними выразили солидарность и другие регионы – северские и «украинные» города, Нижний Новгород, Владимир, Ярославль, Кострома, Вологда. Они укрепились крестным целованием и были «в добром совете». От Москвы отпали Казань и Астрахань. По всей стране осуществлялась программа неповиновения: указы бояр и приказных людей игнорировали. За январь и февраль 1611 года Дума лишилась власти над территориями, где власть перешла в руки местных сообществ («миров»), впервые самоорганизовавшихся еще во времена противостояния Шуйского и Лжедмитрия II.

Выдающийся современный историк Борис Флоря указывает, что события Смуты выдвинули местные сообщества на лидирующие роли. Их самоорганизация в начале 1611 года стала следствием осознания провинциальными «мирами» общегосударственных целей.