Катастрофа

– Отчего же? – пожал плечами Атанга. – Мы уже арестовали троих. Они распускали слух, что правительство хочет пополнить отряды карателей головорезами, которых по всем законам давно следовало бы казнить.

– Я не верю в существование оппозиции, – задумчиво сказал Такибае, и глаза его наполнились слезами, – я люблю народ, и народ знает об этом. А воду мутят ублюдки. Они хотят всего даром. Передайте им, адмирал Такибае не поскупится: он даст им и хлеба, и зрелищ… Полковник, вы любите народ?

– Конечно, – Атанга не спеша утер салфеткой широкий рот. – Все любят. Ведь что такое народ? Это мы сами и есть, если разобраться… Из-за любви к народу мы не пойдем ни на какие новые законы. Законы – это ограничение прав. Лучше всего было бы вовсе без законов. Настоящая свобода – там, где нет законов!

Сэлмон покосился на меня.

– Зачем вы так о свободе? – спросил Такибае.

– Затем, что это хороший тон каждого политического деятеля. Отними у нас это слово, и говорить совсем не о чем. И народ нас уже не поймет. Верно, мистер Сэлмон?

– Куда верней! Есть свобода или нет, никто не знает. Но когда о ней говорят, у каждого надежда: должна быть, если ей свечки ставят.

– Забываю, что хочу сказать, – Такибае потер виски и лоб. – Ага, вот: жизнь – все равно стихия. И государство, и прочее – все равно стихия. Океан. Но кто ловит рыбу, я пока толком не разобрался. Может быть, вы, сэр, самый рыбак и есть? – указал он на Сэлмона и тотчас будто позабыл о нем, силясь что-то вспомнить. – Есть масоны. Никто не знает, кто ими управляет и чего они в конечном счете добиваются. И сами масоны не знают: что знают корни пальмы о ее вершине?.. Мерзавцы прибирают потихоньку к своим рукам всех нас. Они не хотят ничьей свободы, они хотят тайной власти с помощью интриг и денег, потому что никто на свете не согласится с их подлой и коварной властью. Они все анонимны и растворены повсюду. Международные монополии – их руки…

– Бред, – перебил Сэлмон. – Вымысел. Мания преследования. Уж вы-то не должны повторять эти штучки.

– Не вымысел, – неуверенно возразил Такибае. – Это объявляют вымыслом, потому что слишком чудовищно. В том-то и штука, что правду эти ловкачи представляют вымыслом, а ложь – более простую и кудрявую – выдают за правду…

– Чепуха, чепуха, – посол брезгливо поморщился. – Вымысел безответственных писак! Трудно себе даже представить, что ось земли поворачивается какой-то одной партией!

– Нет, Сэлмон, – сказал Такибае, – не засиживайте мне мозги. Империализм – это чей-то офис. Может, и вы не вполне знаете, чей…

– Нудную тему мы ковыряем, ребята, – сказал Сэлмон. – Борьба за спасение человечества стала преотвратительной модой. Каждый полагает себя новоявленным Иисусом Христом. А у самого вместо тернового венца пластиковые броши: «Люблю женщин всего мира», «Все мы похожи: у каждого лицо и зад».

– Именно, – кивнул Атанга, тяжело отдуваясь и тряся головою. – Если речь идет о философии, я считаю, что два глаза у человека когда-нибудь срастутся в один. Жизнь, в сущности, надоедливая штука, и мы обалдели бы, если бы постоянно не вносили в нее перемены. Как любовные позиции, следует менять привычки, пристрастия и, конечно, взгляды… Именно алкоголики выведут наши острова на путь прогресса… Вы скажете, мы испортим народ, генетика, гомилетика и так далее… Но это позволяет нам взяться за дело с другого конца. Отобрать, положим, тысячу лучших девушек и позволить лучшим мужчинам, таким, как я, например, создавать более прекрасное потомство. – Он выпил и звучно пожевал цыпленка. – Если публика не успокоится и агитаторы будут брать верх, я прикажу развернуть в Куале бесплатные пункты по выведению породистого народа. Это охладит политические страсти.

– Браво, полковник! – похвалил Сэлмон.

– Я пойду дальше, – воодушевляясь, продолжал Атанга. – Если вы настаиваете на коммунизме, я готов провести публичный эксперимент и выделить роту своих молодцов для коммунистической ячейки. Пусть практика подтвердит теорию!

– Это идея не ваша, – сказал Такибае.

– Да, это ваша идея, – ответил Атанга. – Но ценность имеют только те идеи, которые претворены надлежаще. Это тоже из вашего вокабулярия… Главное, конечно, в кровопускании. Когда слишком высокое кровяное давление, начинаются глупости… Мистер Сэлмон, расскажите про типа, который исходит уже из моей идеи!

Все посмотрели на Сэлмона.

– Да, господа, некий доктор Делинжер, ссылаясь на то, что человечество переживает неразрешимый кризис, предложил детальный план его уничтожения. Посредством особого, им самим синтезированного газа, малейшие примеси которого убивают всех теплокровных. Этот Делинжер намерен создать международный консорциум для постройки промышленной установки по производству своего газа. Говорят, уже выпущены акции.

– Ай, вы не договариваете, мистер Сэлмон! – Атанга шутливо погрозил ему пальцем.

– Одновременно доктор Делинжер собирается построить космический ковчег, где смогут укрыться те, кто создаст новое человечество.

– Но если их окажется слишком много? – спросил я.