Катарсис. Том 1

Джип довез Крутова до Ковалей и в начале восьмого вечера высадил его у поворота на мостик через канаву. Не оглядываясь, Егор зашагал по обочине дороги к деревне.

— В Фошню, — коротко сказал Панкрат водителю.

Деревня Ковали 

КРУТОВ

Из Фошни он вернулся в начале десятого вечера, побывав в больнице и заодно у троюродной бабки, родственницы дяди Василия, еще очень подвижной и бойкой старушки, быстро сообразившей, что ей надо говорить, если кто-нибудь станет спрашивать о Крутове. Осип тоже понял, что от него требуется, но ему стало хуже, и Егору не удалось поговорить с ним по душам и объяснить все досконально.

Побывал он и в палате, где лежала Аксинья, бледная и потерянная, так и не уразумевшая, за что ее избили. После этой встречи настроение Егора упало, и он как о чем-то второстепенном подумал, что, возможно, придется до конца разобраться с бандой на гособеспечении и выяснить, чем занимаются люди в камуфляже на территории запретной зоны. «Нормальная» воинская часть вряд ли позволила бы военнослужащим вести себя подобным образом.

Елизавета прибежала, как только Крутов поставил на дворе мотоцикл дядьки Василия. Она была в халатике и босиком, и Егор невольно залюбовался фигурой соседки с крутыми бедрами и тонкой талией, удивляясь при этом, почему его так тянет к этой девушке. До сего дня его мужское естество не топорщилось и не возбуждалось от желания при одном взгляде на красивых юниц.

— Ну как там у них?

— Нормально, — ответил Крутов, успокаивая дыхание. — Аксинью выпишут дня через четыре, Осипа позже, у него легкое задето. Но состояние неплохое… для подстреленного.

Елизавета ойкнула, закрыв рот ладошкой, и Крутову, чтобы успокоить ее, пришлось пошутить:

— Я там анекдот в больнице услышал. Больной прибегает к хирургу и говорит: помогите, доктор, у меня живот болит. Хирург ему: надо срочно уши отрезать! Больной в ужасе прибегает к терапевту: доктор, у меня живот болит, а хирург предлагает уши отрезать. Ох уж эти хирурги, — ворчит терапевт, — все-то им резать надо. Вот тебе таблетки, выпьешь — сами отвалятся.

Елизавета прыснула. Крутов удовлетворенно кивнул сам себе и зашел в дом, стягивая с себя запыленную рубашку.

— Ты посиди у меня, пока я к родичам загляну, надо сообщить им новости. А если хочешь, пойдем вместе.

— Пойдем, — согласилась Лиза, — только я переоденусь. Кстати, к вам какой-то парень заглядывал, я его раньше не видела. Обошел хату, постоял на огороде. Заметил меня и заспешил прочь.

— Странно… Как он был одет?

— Обыкновенно: брюки, рубашка с короткими рукавами, черного цвета, и ботинки. Знаешь, такие высокие, со шнуровкой, как у солдат.

— Очень интересно… ты, оказывается, наблюдательна. Ну, беги, надевай туфли на высоких каблуках.

Прикидывая, что за гость приходил в отсутствие хозяев, Крутов переоделся, подождал Лизу, и они начали обход крутовских родственников. Длился он всего полчаса. Все тетки и сестры собрались у деда Василия и ждали появления Егора, не расходясь по домам. Расспрашивая его, они то и дело посматривали на ничуть не смущавшуюся Елизавету, и в глазах женщин ясно читалось осуждение. Они знали, что Елизавета замужем. Крутов пожалел, что взял ее с собой, однако чувства сестер понимал и лишь посмеивался в душе над их умозаключениями.

В десять часов вечера он оказался предоставлен самому себе, точнее — Елизавете, которая не спешила домой и словно чего-то ждала. Егор даже заподозревал, уж не ждет ли она визита мужа или его послов, однако вслух высказывать свои предположения не стал. Он надеялся просто отдохнуть и не встревать ни в какие разборки, тем более — с «охранниками нравственности», которых корчили из себя Борис и его приятели. Правда, им в этот вечер тоже было не до слежки за Лизой: Гафура и киоскера увезли в больницу, что, во-первых, отрезвляло остальных, во-вторых, говорило об отсутствии связи между коммерсантами и бандитами из секретной воинской части.

Крутов и Лиза прошлись по деревне, опустевшей к вечеру, обошли пруд, но долго гулять не стали, настроение не способствовало прогулкам даже в такой чудесный, теплый, тихий вечер.

— Зайдешь? — предложил Егор у калитки своего дома, ни на что, собственно, не надеясь и ни на что не намекая. — Грибов жареных поедим, чаю попьем. Или ты занята?

— До пятницы я совершенно свободна, — с улыбкой ответила девушка словами Пятачка из мультфильма «Винни-Пух». — Вспомнила байку о грибах. Подбегает к отцу сын: папа, что такое «кранты»? Тот удивленно: почему ты об этом спрашиваешь? Сын: мама звонила кому-то по телефону и сказала: «Я своего дурака накормила грибами, и теперь ему кранты».

Крутов усмехнулся, открывая калитку и пропуская Лизу.

— Этого можешь не бояться, мухоморы и поганки мы с тобой не собирали. Кстати, а что такое действительно «кранты»?

— Я не филолог, могу только предположить, что это слово родственно другому — «каюк». А вообще, конечно, это абракадабра.

— А что такое абракадабра?

— Случайно я знаю, что оно означает: «он исцелил». Это арабское слово.