Ката

Она ходила в бассейн. На первый и второй день Бьёртна там было не видать, но на третий день в четверть третьего он, как обычно, вышел из дверей качалки, направился в душ и провел там столько же времени, сколько и всегда. Вновь вышел, одетый в длинные шорты, с полотенцем через плечо, и сел на скамейку под часами. Сидел так десять минут, незаметно осматривая бассейн и его бортики. Бьёртн не пошел ни в массажный бассейн, ни в горячий и в сауну тоже не стал. На следующий день он появился на стоянке перед качалкой в полвторого, на полчаса позже обычного, провел внутри час и не выходил к душевой до половины третьего; посидел десять минут в одном горячем бассейне и ушел.

Его система поменялась. На четвертый день она вновь изменилась, и на пятый, но немного: он как будто чувствовал, что за ним следят, и хотел выяснить, кто именно, но при этом понимал, что чрезмерная пунктуальность может оказаться для него рискованной. Чтобы не привлекать внимания, Ката то сидела в горячем бассейне, то плавала в «лягушатнике», массажном бассейне или на дорожке, стараясь держаться как можно дальше от Бьёртна.

Через неделю после трагедии на Бустадавег Ката заметила (за хот-догом и колой в ларьке у бассейна), что маленькая заметка в «Де-Вафф» («Обнаружен труп мужчины») уже разрослась в «Волнения на рейкьявикском “дне”». В первый раз возможной причиной «смерти на Бустадавег» называлось убийство; в газете приводились высказывания сотрудников полиции, заявлявших, что этот случай расследуется как самоубийство, но при этом им не удалось «исключить вмешательство других лиц». Если верить газете, дома у бывших друзей покойного был произведен обыск, но из тех, кто был назван там по имени, Ката никого не знала, кроме Бьёртна и Атли.

В последний день своего отпуска она дала себе труд проплыть свои четыреста метров, все до единого, пусть даже Бьёртн и сидел в конце дорожки. Он притворялся, что загорает, но Ката видела его насквозь. Когда она повернулась к бортику всего в нескольких метрах от него, их глаза встретились; Ката чувствовала на себе его взгляд всю дорогу, пока плыла в другую сторону. Обернулась – а он исчез.

* * *

Она бродила по залам музея Кьярваля[37], слышала разговоры посетителей, говоривших о плодах трудов какого-то художника и «Солнце Арля». Это название вызвало в уме образ человека, чесавшего себя за ухом быстро и с гримасой на лице, одновременно робкой и злой, словно собака, которая чешется задней лапой, плюхнувшись на бедро.

– Ван Гог, – пробормотала Ката, кивнув.

Она не увидела ничего такого, что особенно зацепило бы ее, а когда пробило пять, направилась в кафетерий. Пока размешивала кофе, почувствовала, что за ней следят. Осмотрелась по сторонам, но не заметила ничего, что привлекло бы ее внимание, – и тут ей на плечо опустилась рука.

– Здравствуйте, – сказал Фридьоун и сел за столик напротив нее. На нем был серый пиджак и черная рубашка, туго обтягивающая круглое пузцо, так удивительно напоминающее мускул.

– Давно пришли? – спросил он, и что-то в его голосе насторожило ее.

– Вы за мной следили? – спросила Ката.

– С чего бы мне следить? – Он улыбнулся. – Я знал, что мы собирались тут встретиться.

– Точно… Я плохо выспалась.

– Вы думаете, за вами кто-то следит?

– Нет. Вы что-нибудь будете?

Фридьоун отказался и окинул глазами кафетерий, где совсем не было народу, за исключением одной женщины средних лет с дочкой, которые уписывали вафли и читали журналы.

– Я получил ваше сообщение, – сказал он и сцепил руки на столе. – Не уверен, что вы понимаете, что делаете.

– А что я делаю?

– На сегодняшний момент раздобыть эту информацию сложно. А зачем она вам?

– Вы хотите знать?

Он помотал головой.

– Нет… Вы Интернетом не пользовались?

– Интернетом?

– «Гуглом». – Фридьоун улыбнулся. – Вбиваешь туда слово – а тебе вылезают другие слова или, если угодно, еще и картинки. Там есть все, что вам нужно. И так вы никого не подвергнете риску.

– Не смешно.

– Конечно, нет. Не так, как когда мы встречались в прошлый раз.

– О чем вы?

– Вам хотелось знать, когда Гардара выпустят из тюрьмы и куда он пойдет. Потому, сказали вы, что боитесь его и не хотите с ним столкнуться. Вы ведь так выразились? А сейчас он мертв.

– Да, я видела в газетах.

– Его пытали, чтобы получить от него информацию или чтобы припугнуть кого-нибудь. А потом подожгли комнату, чтобы замести следы. Вы не хотите спросить, кто это сделал? – Он улыбнулся, не сводя глаз с Каты.

– Очевидно, какой-нибудь добрый человек, – ответила та и посмотрела в окно. Через Кламбратун шла женщина с детской коляской. В еще большем отдалении по проспекту Хрингбрёйт бежал поток машин.