Ката

Ката не понимала, как ее подруга могла попасть в такой переплет за то короткое время, которое прошло с их последней встречи, но перестала об этом думать, когда увидела в комнате другую фигуру: в углу, в зеленом сумраке, стояла она сама, отвернувшись лицом к стене; от нее доносились тихие стоны, и она поминутно слегка поднимала локти и колени, словно хотела пройти сквозь стену.

– С ней все нормально, – сказала она самой себе, прищурилась – и оказалась одновременно в обоих местах. В одном месте освещение было красное, а ветви деревьев оказались железными цепями, стволы кожаные, а ветви колючих кустов – хлысты с шипами. Ката широко распахнула глаза – и освещение стало зеленым. Она заметила, что по полу бегают взад-вперед муравьи, некоторые с листиками на спине, и желто-белые сороконожки, которые, если до них дотронуться, плюются ядом, пахнущим ванилью, – Ката знала это, а откуда, сказать не могла, точно так же, как и знала, что человека, притащившего их в эту комнату (она также называлась темницей) зовут Железный человек, или Эль Торо, или Батори на одной из тех двух улиц, а на второй – попросту Йоун.

– По какой улице мне пойти? – спросила она, ни к кому конкретно не обращаясь, и посмотрела на спину другой Каты в углу. Закрыла глаза на одной стороне и открыла на другой, где освещение было красным, и так по очереди то открывала, то закрывала, чтобы другая видела, чем занята первая, пока наконец Ката в углу не взяла верх, не открыла глаза и не повернулась. Она стала всматриваться в темницу, где было сумрачно, но красноватый блеск как бы сочился с потолка.

Близко к середине комнаты она разглядела очертания мужика; он стоял на четвереньках под столом и возился с цепью, замком и арестантскими колодками, которые должны были надеть на шею Кате. Освещение стало зеленым, и Ката переместилась в середину комнаты – и там оно снова стало красным; мужик изумленно посмотрел ей в лицо, и обе Каты встретились, встали друг напротив друга в зеленом и красном и подмигнули друг другу. Ката помахала другой Кате рукой, издала смешок, на который ответили, и он раскатился между ними. Они помахали руками сперва с одной стороны возле головы мужика, затем с другой. Он отпрянул, и тогда одна Ката обвила его руками за шею сзади и придавила, а другая сделала то же самое спереди. Мужик стал отбиваться, а они повисли на нем, сжимая его все сильнее, пока он не обессилел. Его глаза побелели, он рухнул без движения на пол между ними и словно съежился. Тогда они поволокли его по полу и обмотали его цепями и ветвями из леса, которые он приготовил для них. Затем принялись освобождать Соулей, а после этого без сил повалились на пол рядом с ней.

54

Они спали. Кате снились растения, бесконтрольно прорастающие в ней, и от них исходил такой резкий свет, что ей слепило мысли. Она ходила по лесу и видела, как перепрыгивают с дерева на дерево обезьяны, рыжие, как закат, видела сороконожек, которые плюются ванилью, если их пощекотать.

Через некоторое время Ката очнулась: она все еще лежала на полу. С трудом поднялась на ноги; ее охватил приступ дурноты, но ничем не стошнило.

Она огляделась вокруг. Источником света здесь была лампочка под потолком. Окон в комнате не было, и дверей на первый взгляд тоже было не видать. Мужик, которого они одолели, лежал на полу на животе; одна его рука была заперта в колодки, а вторая привязана к его же шее кожаным ремнем, так туго, что пальцы распухли и стали бледно-синими.

Ката потормошила Соулей, все еще лежавшую на полу, убедилась, что та жива, а затем начала искать выход. Стены везде были одинаковыми: нижняя часть обита темной кожей, а верхняя – деревянная, как и пол. От кожи исходил слабый запах чистящего средства. К одной стене была прибита доска из ДСП; по углам из нее торчали толстые гвозди, а с них свисали цепи разной длины. На столе посреди комнаты лежали разнообразные песты, фаллоимитаторы, шары, завязки, хлысты и куски колючей проволоки.

Ката склонилась над мужиком, заглянула ему в лицо – и узнала его. Комната была «темницей» из писем Батори, в которую он пытался залучить Валу. Йоун пробормотал что-то, словно в беспокойном сне. На нем не было заметно никаких телесных повреждений, если не считать руки, которая так и продолжала пухнуть. Он был одет в желтую рубашку-поло, полосатые носки и бархатные брюки. Ката пошарила в карманах брюк и нашла нечто, похожее на ключ: длинный стержень с рядом горизонтально расположенных штифтиков на конце и тяжелым железным шаром на противоположном конце.

Она подошла к ближайшей стене и ощупывала ее, пока не нашла дверь. Как и вся комната, та была обита внизу кожей, а вверху – деревом. Ручки с внутренней стороны не было, но в середине двери имелось отверстие, в которое Ката воткнула стержень, и дверь со щелчком открылась.

Соулей все еще лежала на полу, но Ката решила пока не уносить ее. Осторожно выглянула из «темницы», вылезла вон через шкаф (на вешалках висели белые рубашки и немногочисленные пиджаки) и вышла в освещенный коридор, пахнущий, как сладкая луковица.