Ката

– Что позже я его найду, и тогда мне вспомнится этот момент, который я должна была уже забыть, про который я буду думать, что забыла его, – а на самом деле нет. Вот, я вспомнила.

– А что еще ты помнишь?

– Все. – Ката тихо засмеялась. – Я все помню! Улица вон там, – она указала на улицу, проходящую мимо дома, – имеет два названия. На этой стороне она называется Фьоулюгата, а на другой – Соулейяргата. А я – как эта улица.

– Совершенно верно, – девочка кивнула. – А как это?

– Две, но все же одна. Например, сейчас я по эту сторону улицы, а в то же время и по другую – я ее слышу.

– Закрой-ка глаза.

Ката закрыла глаза.

– Сейчас я на другой улице. – Она слышала, как шины катятся по дороге, слышала поскрипывание пружин, чувствовала мягкость обивки, покачивание и то, что она лежала на боку. Между сиденьями Ката видела фигуру человека, который возвышался над ней и иногда двигал руками.

– Я на заднем сиденье машины. А в то же время и здесь… – Она закрыла глаза, снова открыла и взглянула в лицо улыбающейся девушке. – Сейчас я здесь – и могу думать, и двигаться, и делать все, что угодно. Я больше не на той стороне.

– Ага, теперь ты это понимаешь, – сказала девочка, кивнув. Судя по всему, она была весьма довольна. – Теперь все идет в нужном направлении. Ты мне вот что скажи. Где ты была до того, как попала сюда?

– В саду Хльоумскалагард.

– А что ты там делала?

– Из бутылочки пила. Со мной была моя подруга, но она пропала.

– Ты в этом уверена?

Ката объяснила, что произошло потом, рассказала о загадочном человеке, у которого душа серая, а закоулки в ней еще серее. Он хотел отомстить и собирался сделать с ними что-то плохое, потому что знал, что они никому не смогут рассказать об этом.

Вскоре послышался шум мотора, в конце улицы показалась машина и стала приближаться к дому.

– А вот и он, – сказала девочка. Машина была светлого цвета в еще более светлую крапинку и плыла по улице, отчасти напоминая полосу тумана в лунном свете. На переднем сиденье никого не было, а сзади лежало что-то, укрытое покрывалом, на что девочка не велела Кате смотреть.

Машина резко повернула ко въезду и завернула в гараж, которого Ката раньше не заметила. Ворота гаража начали закрываться с пронзительным скрежетом.

– Сейчас тебе придется принять решение; я его за тебя принять не смогу, – сказала девочка.

Ката огляделась в поисках Соулей, но не увидела ее.

– Она в доме. Ты хочешь отправиться за ней?

– А что мне еще делать? – спросила Ката, в упор посмотрев на девочку.

– Ты можешь и дальше сидеть здесь и ждать. Но тогда не будешь помнить ничего из того, что произошло, – только то, что ты сидела в саду.

– Хватит чушь пороть; конечно, я хочу все помнить. Разве я раньше не говорила: помнить хочу! Не хочу сидеть в сторонке и прятаться от жизни; хочу видеть ее такой, как она есть, участвовать в ней, менять ее!

Ката, фыркнув, оставила девочку в саду и вышла на тротуар, где был подъезд к дому. Ворота гаража уже готовы были вот-вот закрыться, но Ката действовала быстро: она подбежала и подкатилась под них.

Стало темно, неприятно, открылась и захлопнулась дверца машины, затем на потолке зажглись неоновые лампочки. Ката услышала тихий смех; ей показалось, что смеются над ней, и ее посетила мысль, что она – вещь среди других вещей, которую запихнули на склад, оставили там, и никто за ней не придет. Она закрыла глаза, а открыла их уже на другой улице и ощутила, как ее обхватывают руки и вынимают из багажника машины, увидела странно белое лицо того человека, словно излучавшее свет, а когда он улыбался, его зубы были острыми, как зубцы пилы.

– А ну тихо, – шепнул он ей на ухо, прижался лбом к ее лбу и зашептал что-то настолько быстрое и убаюкивающее, что Ката слушала как завороженная. Она видела краем глаза или ощущала, как поплыла над полом, словно привидение, странно сутулясь, и на глаза ей ниспадали волосы. Она и тот человек спустились по лестнице в темный подвал, и он то и дело придерживал ее за талию, чтобы она не навернулась. Где-то в темноте хлопнула дверь.

Ката закрыла глаза и открыла их уже на другой улице – и там она была одна, лучше видела вокруг, и все было четким. Посереди коридора стоял большой нелепый платяной шкаф – открытый, и Ката успела проскочить в двери до того, как он закрылся.

Комната, в которую был ход из шкафа, оказалась самым причудливым, что Кате доводилось видеть в жизни. В окно свешивалась листва, шипы, лишайники и ярко-зеленые папоротники. Она догадалась, что это то самое окно в задней стене дома. Лес вливался в комнату, и среди этого сплетения растений висела Соулей. Нити лишайников опутывали ее горло, запястья и живот и раздвигали ноги так, что было видно розовое отверстие между ними. Глаза Соулей были широко открыты, изо рта валила зеленая пена, стекавшая на грудь.