Кастро Алвес

даром провидения. Они раньше нас предчувствуют пробуждение в человеке гения и

для этого человека становятся и красивыми и ласковыми.

Жозе Антонио проходил по улицам мрачный, с замкнутым лицом, словно шел к

смерти, и женщины не тревожили его. Но они подзывали Сесеу, брали в свои

бархатные ручки его лицо, целовали глаза, ощущали жар его высокого лба. Сесеу был

еще мальчиком, но женщины знали, что он станет знаменитостью.

В сертане, подруга, мальчик видел, как надсмотрщик избивает невольников кнутом

по спине, как кровь ручьем течет по каменистому полю, видел, как сертанежо

преследуют врага с ружьем в руке и с ножом за поясом, видел, как тайная любовь ищет

убежища в темной, непроницаемой чаще, видел, как предрассудки губят людей. Он

знал о ребенке, который был принесен в жертву предрассудкам. Позже глаза его, еще

сохранившие видение дикости нравов сертана, увидели в городе дядю, который стал во

главе людей, поднявшихся на борьбу.

И он не хотел, моя подруга, бежать от этих сцен, бежать от жизни.

Жозе Антонио, как и брат, чувствовал боль в сердце каждый раз, когда стон

невольника нарушал тишину полей и проникал в каза-гранде. Но в отличие от брата он

в эти минуты закрывал глаза и уши, как закрывал их и потом в городе, когда видел на

площади людей — под предводительством его дяди они протестовали против произ

21

вола и требовали свободы. Жизнь казалась ему нелепой, ошибочной и страшной.

Он не хотел ее, не хотел участвовать в ней, он предпочитал уйти от нее. Когда боишься

жизни, дорогая подруга, когда думаешь, что удел человека — горе, а смерть прекрасна,

как самая красивая из женщин, тогда смерть — возлюбленная, она превыше всего, и

только она может дать благо, которого нет в жизни. Такие люди, как Жозе Антонио,

шествуют к смерти твердым и решительным шагом, словно идут на праздник, ведь их

ничто не привязывает к жизни.

Но для Сесеу, младшего брата, смерть не была прекрасной возлюбленной; он

обнаружил, что борьба за свободу прекраснее смерти, что счастье создано для всех,

нужно только его завоевать, что, если есть свобода, жизнь — подарок, праздник. Брат

шел к одиночеству смерти, Антонио предпочел смешаться с толпой и идти со всеми на

борьбу за освобождение от оков рабства.

Жозе Антонио был просто поэтом, его брат — гением.

По этим улицам, подруга, ходил мальчиком Кастро Алвес. На этих улицах женщины

видели его еще юношей и тогда же предрекли ему большое будущее, ибо у него был

лоб апостола, глаза борца и язык его знал слова, которые, как огонь, обжигают

противников свободы.

Если бы улицы Баии, ее холмы, обложенные изразцами домики и золотом

украшенные церкви под несравненным голубым небом, подруга, если бы даже они и не

21

были так красивы, то и тогда твой город был бы самым прекрасным в Бразилии, потому

что на его улицах Кастро Алвес научился любить свободу.

По этим улицам ходили двое мальчиков. Оба были поэтами, и в их сердцах сильнее,

чем в сердцах других, отражалось все, что происходило вокруг них *. Каждая слеза,

каждый стон на земле находил в них отклик. Эти два мальчика — как два символа.

Один — и с ним столько художников в мире,

22

столько поэтов, столько романистов — бежал от страдания, закрывая глаза на

жизнь, замкнулся в себе, и одиночество стало для него преддверием смерти. Он

изменил своему гению и своей миссии. Много таких, как он, подруга. Но другие

предпочитают удел Кастро Алвеса. Для Жозе жизнь была черной ночью. Кастро Алвес

знал, что у всех этих ночей есть рассвет.

Зеркально отражают воды Цветок на празднике весны; Твои же молодые годы В

моей весне отражены.

Прошли годы, и однажды Кастро Алвес, подруга, вернулся в сертан. Со слезами на

глазах, простирая руки, бросилась ему навстречу Леонидия. Она сразу же узнала его,

хотя он возмужал за эти годы, что провел в Ресифе, Сан-Пауло, Рио-де-Жанейро и в

Баие. Все эти годы он жил для людей, и голос его был голосом тысяч, и слово его

отражало мужество и отвагу всего народа. Он изнурил себя в борьбе, которую вызвало

его слово, в борьбе за освобождение рабов, в борьбе за свободу всего народа. Он

поднимал людей на восстание. И оружием его была поэзия, и она вонзалась глубже,

чем кинжал, и ранила сильнее, чем он. Поэт заронил надежду в сердца людей, что

придет фея радости и принесет любовь всем обездоленным, и улыбку на уста неволь-

ников, и хлеб, самому бедному очагу, и свободу.

22

Он был, подруга, подобен звезде, которая, внезапно возникнув, предвещает конец

бури. Разве ты не видела с кормы рыбачьей лодки или парусника, как смертоносная

буря несется над морем, скрывая голубизну неба, наполняя страхом сердца женщин?

Суденышки борются, но ветер силен, высоки волны, ураган срывает с причалов

корабли. И тогда, подруга, неизвестно откуда, то ли с неба, то ли с моря появляется

звезда и прорезает мрак. Это свет в ночи. Страх уходит из сердец людей. Это

предвестие затишья.

Таким был Кастро Алвес, подруга. Темна была ночь без звезд на бурном небе.

Черные люди пели с своей горькой судьбе, и слезы их лились, как песни в макумбах

которые они в городах выкапывали под землей *. И белые люди тоже веками