Кассандра

— Дон Эстебан, как же мы сохраним тайну, если вы зовете меня сиятельством. Пожалуйста, называйте меня «сеньорита».

— Я постараюсь, ваше… сеньорита, — кивнул старый солдат и отправился выполнять поручение.

На следующий день сразу после полудня Кассандра в сопровождении Полли и дона Эстебана вошла в просторный вестибюль театра, где нетерпеливо прохаживался красивый яркой южной красотой молодой человек, возраст которого девушка определила как под тридцать.

— Сеньорита, вы дочь великой Молибрани? — спросил он, подойдя к Кассандре.

— Да, это я, меня зовут Кассандра, — ответила девушка и вопросительно поглядела на собеседника, ожидая, что тот представится.

— Простите мою неучтивость, — извинился молодой человек. — Позвольте представиться: Доменико Барбайя, я — антрепренер миланского театра Ла Скала и Венской оперы. Я вел переговоры с вашей матушкой, хотел, чтобы она подписала контракт со мной, но она выбрала Ковент-Гарден и премьеру «Танкреда». Я знаю, что вы идете на прослушивание к маэстро Россини, разрешите и мне присутствовать на нем.

Кассандра на мгновение задумалась, но тут же решив, что это увеличивает ее шансы получить приглашение хоть в какую-нибудь труппу, согласилась:

— Хорошо, вы тоже можете послушать, но прошу, не ждите многого. Матушка хоть и занималась со мной, но на сцене я еще не пела.

— Благодарю вас, — обрадовался сеньор Барбайя, — вы разрешите проводить вас?

Кассандра согласилась, и антрепренер повел ее к входу в зрительный зал.

— Маэстро репетирует «Танкреда» с солистами труппы, в сентябре здесь выходит премьера, а я уже поставил эту оперу в Ла Скала, моя премьера прошла одновременно с лондонской. Но Россини получил Сан-Карло в управление только в этом году и сейчас начинает ставить свои оперы здесь, — объяснил молодой человек.

Они вошли в полутемный зал. Он показался Кассандре таким огромным, что стен она почти не видела, потолок терялся где-то далеко в зияющей черной высоте. В первом ряду кресел сидел черноглазый и темноволосый молодой человек, а на сцене напротив него стояла высокая элегантная женщина в белом шелковом платье. Маэстро что-то горячо доказывал женщине, а та недовольно морщилась, от чего ее красивое смуглое лицо с большими темно-карими глазами становилось капризным и злым. Услышав шаги, оба обернулись к проходу и внимательно уставились на Кассандру, идущую следом за антрепренером.

У девушки не было другой одежды, кроме той, которую она носила в замке отца, поэтому, собираясь сегодня на прослушивание, Кассандра надела белое кружевное испанское платье своей матери с широким ярко-красным атласным кушаком и такого же цвета бантом на груди. В уже отросшие густые черные волосы с тонкими светлыми прядями она вколола костяной гребень и накинула на него нежную белую мантилью. На улицах Неаполя такой наряд был необычен, и пока они ехали к театру, Кассандра не раз ловила на себе любопытные взгляды.

Маэстро встал с кресла и поспешил навстречу пришедшим. Кассандра с удивлением обнаружила, что он очень молод, ему сложно было дать больше двадцати лет. Неужели этот человек был уже признанным композитором, получившим приглашение возглавить королевский театр в Неаполе? Но Россини сам развеял ее сомнения, представившись:

— Приветствую вас в театре Сан-Карло, сеньорита, я — Джоаккино Россини, руководитель этого театра, а вы, как я понимаю, дочь великой Молибрани?

— Да, сеньор, меня зовут Кассандра Молибрани, я хотела бы петь в вашей труппе.

— А у кого вы учились? — поинтересовался Россини.

Кассандра не помнила, что она вообще училась, но сказала то, что говорил ей отец:

— Меня учила моя матушка.

— Ну, лучшей учительницы не найдешь, — согласился маэстро. — Что бы вы хотели спеть нам?

— Я пою духовную музыку, но могу попробовать спеть что-нибудь по вашему желанию, — предложила Кассандра, понимая, что произведения, которые она пела отцу, скорее всего, не подойдут для оперного театра.

— Давайте попробуем что-нибудь из «Танкреда», — предложил маэстро. — Вы знаете арию «За все тревоги»?

— Можно мне ноты? — дипломатично спросила Кассандра, которая не помнила, знает ли она эту арию.

— Пожалуйста, возьмите мои, — предложил Россини и протянул девушке партитуру оперы, открыв ее на нужной странице. — Поднимайтесь на сцену, я сам вам буду аккомпанировать.

Россини прошел к фортепьяно, стоящему в оркестре, а Кассандра подошла к боковым ступенькам и поднялась на сцену. Капризная черноволосая женщина, стоявшая до этого у рампы, под шум разговора незаметно удалилась, и девушка прошла к тому месту, где та до этого стояла. Кассандра впервые глянула со сцены в зрительный зал и поразилась тому огромному звенящему пространству, которое приняло ее в невидимые объятия. Это было непередаваемое ощущение, она замерла, как на краю высокой скалы, под которой плещется голубое море, сливаясь в невидимой точке с таким же голубым небом. Но голос Россини вернул девушку к действительности.

— Вы готовы? — спросил маэстро.

Кассандра посмотрела в ноты и поняла, что знает арию.

— Да, я готова, — ответила она.