Кассандра

Полли удивлялась, но молчала, ведь ее девочка так и не вспомнила ничего из своего прошлого. Зачем было расстраивать ее, спрашивая, какого цвета были ее волосы или была ли у нее ямочка на подбородке, которая начинала все явственней проступать по мере того, как лицо девушки поправлялось. Женщина полюбила Кассандру всем сердцем и принимала ее любую.

«Хоть беленькую, хоть черненькую, — думала Полли, — я буду любить мою девочку любой. Спасибо тебе, Боже, за этот подарок. У меня тоже теперь есть дочь».

Стоя на палубе, она поглядывала на напряженно всматривающуюся в даль Кассандру, и в душе молилась, прося для своей девочки здоровья и счастливой судьбы.

— Мне кажется, я вижу берег, — обрадовалась Кассандра. — Посмотрите, тетушка, похоже, что там город. Наконец, мы сойдем на берег.

Полли пока не видела ни берега, ни города, но полчаса спустя она убедилась, что ее девочка была права: из дымки выступила береговая линия, и уже можно было различить порт, к которому направлялся корабль.

— Ну, дамы, через два часа прибываем, собирайте вещи, — сказал им капитан, строгий англичанин средних лет, державший свою команду и всех пассажиров в кулаке.

Женщины поблагодарили капитана и спустились в свою каюту, где провели столько времени, плывя вокруг Европы. Полли собрала все их немногочисленные вещи в старый саквояж, разложила на кровати два легких плаща, а узелок с драгоценностями Кассандры спрятала у себя на груди. Не прошло и двух часов, как они ступили на причал Малаги.

То, что здесь в начале апреля их будет ждать настоящее лето, женщины уже знали, сходя на землю на предыдущих остановках. Но к чему они совсем не были подготовлены, так это к пестрому смешению рас и культур, которое обрушилось на них в порту Малаги. Коренастые испанцы с жесткими худыми лицами соседствовали в толпе с круглолицыми кудрявыми цыганами и смуглыми до черноты потомками мавров. Наряды женщин поражали яркостью и необычностью. Молодые сеньоры в кружевных мантильях, спускающихся с высоких гребней, важно выступали, потупив глаза, под неусыпным надзором высохших старух, одетых во все черное. На площадях перед церквями пестрыми стайками сидели цыганки в широких многоярусных юбках и пестрых платках, небрежно наброшенных на черные кудри. По сравнению с чинной Англией, здесь все громко разговаривали, бурно жестикулируя. Полли испуганно придержала Кассандру за руку.

— Что за толпа, почему все кричат — что-то случилось? — спросила она, оглядывая маленькую площадь, на которую их вывела единственная дорога, ведущая из порта.

— Нет, ничего не случилось, все рассказывают друг другу о своих делах, — объяснила Кассандра, — вы знаете, тетушка, я понимаю всех — и испанцев, и цыган.

— Как хорошо, моя девочка, что ты такая образованная, значит, мы легко найдем место для ночлега, — обрадовалась Полли.

Кассандра подошла к группе цыганок, сидевших около фонтана в центре площади, и легко перейдя на их язык, спросила.

— Подскажите, пожалуйста, где нам найти дешевую, но безопасную гостиницу?

— Ты, похоже, сеньора, а говоришь по-нашему? — удивилась седая цыганка с трубкой в зубах, как видно, старшая среди женщин.

— Да, я знаю ваш язык, — подтвердила Кассандра, и тут же услышала мысли, роившиеся в головах женщин.

Все они думали, что, возможно, у нее есть ценные вещи, и они смогут поживиться, обокрав доверчивую девушку.

— У меня нет ценных вещей, — сказала она, глядя прямо в глаза старой цыганке, — я не стою ваших усилий. Подскажите мне дорогу и отдыхайте дальше, ища тех, кому можно погадать.

— Вот как, — изумилась старуха, а женщины, уже незаметно начавшие окружать Кассандру, отошли назад, сгрудившись за спиной старшей. — Может быть, ты и гадать умеешь? Погадай мне.

Она шагнула вперед и протянула Кассандре руку. Девушка, почувствовав, что должна победить эту толпу, иначе им не справиться с ситуацией, взяла протянутую руку и зажала ее между своих ладоней. Сначала она ничего не почувствовала, но вот мысли женщины свернули на привычную горькую тему. От ее сына не было вестей. Он помогал партизанам, которые нападали на французов, а два года назад ушел из дома и не вернулся. Кассандра крепче сжала ладони, и в ее мозгу замелькали картины. Кудрявый молодой человек живет в маленьком селении в горах. Он вошел в дом, прихрамывая на одну ногу, навстречу ему встала молодая женщина с маленьким ребенком на руках.

— Пако, где ты был так долго? Ты знаешь, чего мне стоило сохранить твою ногу, тебе нельзя так долго ходить, да и маленький Хавьер заждался отца.

Потом мелькнула картина, как дверь открывается, и, пропустив вперед жену и сына, Пако заходит в комнату, где сидит его мать. Картина исчезла, других больше не было.

— Ваш Пако жив, он сейчас живет в горах с женщиной, которая выходила его после ранения, он хромает, но уже несильно, и еще — у них родился сын, ваш внук Хавьер. Они скоро приедут к вам, не нужно больше печалиться.