Кассандра

Заира поклонилась и вышла. Идя к своей незакрытой кладовой, она печально подумала, что как бы Саломея ни пыталась забыть о том, от кого родился ее мальчик, кровь Вано все равно даст себя знать. Так же, как во всех поступках Серафима старая нянька видела кровь его мягкого и деликатного отца, так во всех повадках Вано она различала своего самоуверенного, жесткого, не признающего никаких авторитетов Косту.

— Кровь обмануть нельзя, она всегда выйдет наружу, — пробормотала Заира себе под нос. — Как можно быть такой слепой и не видеть очевидного?

Расстроенная, она закрыла кладовую на замок, повесила ключ на большую связку, висящую на поясе, и пошла в свою комнату. Заира хотела помолиться Богородице, прося отвести беду от ее сына и внука, а, главное, от нее самой. За Саломею она не молилась. Многие годы неблагодарного и презрительного обращения прежней воспитанницы убили в ее душе ту любовь, которую она питала к маленькой красивой девочке в горном селе Алагирского ущелья и к бедной сиротке в купеческом осетинском доме Москвы.

Выяснив причину возмутительного поведения своего сына, Саломея успокоилась. Как же она раньше не догадалась, что ее мальчик торчит в Рощине не из-за дурацкой фабрики, а из-за женщины. Все оказалось так просто. Дворовая девушка — не самый плохой вариант, по крайней мере, у нее никакого влияния на Вано не будет. Это не жена и не любовница из благородных, вот тогда матери пришлось бы держать ухо востро. Но, слава Богу, никаких молодых женщин на горизонте Вано пока не было видно, и незачем было начинать напрасную борьбу с сыном. Наоборот, нужно было успокоить его, а значит, нужно было достать денег. И Саломея давно знала, где их взять, только слишком противно было просить деньги у бывшего любовника. Но делать было нечего, сын был дороже. Женщина поднялась из-за своего стола, подошла к зеркалу, висящему над камином, и посмотрела на свое отражение. Сама себе она сейчас очень нравилась, полнота необыкновенно украсила ее тело, сделав его аппетитным, да и ее удлиненное лицо очень выиграло, ведь его точеные черты остались тонкими, но в них появилась обманчивая мягкость.

«Тот, кто меня не знает, вполне может поверить, что я мягкая, прелестная женщина, — подумала она, глядя на свое отражение, — возможно, через пару месяцев, когда я перееду в столицу, кто-то и клюнет на мою красоту. Я еще сделаю партию, о которой мечтала в юности».

Но в глубине души Саломея знала, что новый брак ей не нужен, ей нужны были только богатство и власть, а это и так у нее будет, как только она устранит пасынка. Следовало убить двух зайцев: заставить Косту выполнить обещанное и убрать Михаила с ее пути, и нужно было выманить у него деньги. До сих пор она всегда крутила этим мужланом, как хотела, справится и на сей раз. Графиня накинула шаль и побежала через заснеженный сад во флигель.

Коста в одних белых подштанниках лежал на кровати. Хотя Аза ушла уже больше часа назад, он до сих пор не мог успокоиться. Абрек в очередной раз потерпел неудачу, и дело было не в девушке. Когда она раздевалась под его внимательным взглядом, томительное предвкушение как будто возбудило его. Да, Аза не шла ни в какое сравнение с Саломеей — ее тяжелые ноги с крупными ступнями и широкий плоский зад не нравились Косте, но она была молода, и гладкость кожи, изящный верх с небольшой упругой грудью и тонкой талией были очень хороши. К тому же он не ошибся — Аза оказалась опытной, и принялась ласкать его, виртуозно работая языком и пальцами. Это было очень приятно, к тому же девушка сама возбудилась, он видел это по подернувшимся дымкой страсти глазам, слышал острый мускусный запах ее тела. Но это приятное занятие все тянулось, а он не чувствовал в себе готовности взять Азу. Наконец, поняла это и девушка, он увидел, как исчезло из ее глаз сластолюбивое ожидание, потом по белой коже пробежали мурашки: она замерзла, стоя на коленях на холодном полу. Девушка отстранилась и вопросительно посмотрела на Косту.

— Тебе не нравится? — удивилась она.

— Да нет, приятно, — протянул Коста, он не знал, что делать дальше.

— Ты меня не хочешь! — воскликнула девушка, вскочив на ноги. — Вы все здесь так панически боитесь Саломеи, что ты даже перестал быть мужчиной!

Она бросилась к своей одежде и начала быстро одеваться. С трудом застегнув платье на спине, Аза мстительно выпалила:

— Не думай, что я уйду с пустыми руками, я сделала все как нужно — ты сам не захотел.

Коста натянул подштанники и подошел к полке, висящей у окна. Он достал из круглой вазочки, затерявшейся среди курительных трубок и пистолетов, золотой червонец и протянул девушке.

— Бери, небось, в доме князя дядя и двоюродные братья имели тебя бесплатно, — процедил он.

— А вот это не твое дело, ты тоже не ангел, а разбойник с большой дороги, — заявила Аза, забрав монету.