Кассандра

В первый раз за многие месяцы граф Печерский проснулся счастливым. Его любовь снова была с ним. Маленькая цыганка вернулась, и она тоже любила его. Их ночь была полна страсти и нежности, и теперь так будет всегда. Михаил, не открывая глаз, протянул руку, надеясь обнять любимую, и коснулся холодной подушки. Кассандры не было.

«Господи! Опять то же самое! — ужаснулся граф, — она опять исчезла».

Он мгновенно вскочил с постели, привычно хватаясь за столбик, и вдруг рухнул обратно. Его открытые глаза судорожно сощурились, чтобы избавиться от яркого света, ударившего в них из окна. Руки графа затряслись. Впервые в его глазах не было привычного мрака. Неужели зрение вернулось?! Мысленно попросив у Бога помощи, Михаил чуть-чуть приоткрыл веки. Свет в комнате был ослепительно ярким, глаза сразу заслезились, но он видел столбик кровати, за который держался рукой, окно с незадернутыми шторами, яркий коврик и свои босые ноги на нем. Он видел!

«Господи, спасибо тебе!.. — поблагодарил граф и перекрестился. — Ты вернул мне любимую, и вернул свет».

Он подошел к окну, задернул шторы, спасаясь от яркого солнца, а когда оно исчезло, полностью открыл глаза и огляделся. Зрение вернулось: он видел обстановку комнаты совершенно четко. Видел тонкий темный узор на обитых светлым шелком стенах. Граф издалека различал бронзовые накладки на комоде красного дерева, а через открытую дверь — замысловатый узор на персидском ковре в гостиной. Михаил снова видел, снова был сильным, здоровым мужчиной! Он больше не был обузой, и теперь мог сделать предложение своей маленькой цыганке. Наконец, пройдя через испытания, потратив столько времени на поиски, молодой человек был близок к исполнению своей мечты. Он подобрал свою одежду с пола и подошел к умывальнику. Нужно было привести себя в порядок и подняться на верхний этаж. Сегодня он, наконец, сделает предложение своей Кассандре.

А предмет его мечтаний сидела в столовой своей маленькой квартиры и пила утренний кофе, стараясь не замечать укоризненных взглядов Полли и дона Эстебана. Она вернулась к себе рано утром, открыв дверь своим ключом, но это не помогло. Бледная Полли со слезами на глазах стояла рядом с ее суровым опекуном. Тот строго посмотрел на Кассандру и спросил:

— Ваше сиятельство, когда граф сделает вам предложение?

Вопрос был настолько неожиданным, что Кассандра не нашлась, что ответить. Сказать единственным близким людям, что это — ее личное дело, которое их не касается, язык не поворачивался. Лгать тоже не хотелось. Наконец, она выдавила из себя что-то похожее на то, что граф придет и сам все скажет, и жалобно посмотрела на Полли, сказав, что голодна и хочет переодеться.

Бедная тетушка утерла слезы и поспешила на кухню, а Кассандра юркнула в свою спальню. Она плотно притворила дверь, и пока Полли возилась с завтраком, разделась донага и протерла все тело мягкой салфеткой.

«Все равно я ни о чем не жалею, — подумала девушка, вспомнив ласки графа. — Мне вообще не важно, женится он или нет. Я люблю его, а он сегодня ночью тоже признался мне в любви. Нам необязательно жениться».

Мысли, конечно, были трусоватые. Немного поразмыслив, Кассандра признала это. Конечно, она хотела услышать предложение руки и сердца. И какая женщина не хочет этого? Она сама дала себе слово, что сделает так, что получит графа. А предложение руки и сердца от этого красавца было бы исполнением ее мечты. Но, все-таки, девушке хотелось, чтобы это решение для графа было естественным, и единственно верным. Чтобы его любовь была такой сильной, чтобы он захотел провести с Кассандрой всю жизнь.

«Я подожду, не буду давить на него, — решительно подумала девушка. — Пусть дон Эстебан говорит, что хочет, я не позволю заставлять Мишеля жениться. Мне это не нужно».

Она натянула светло-розовое платье из тончайшего шелка с белым пояском, на котором была вышита гирлянда из розовых бутонов в тон платья. Других украшений на нем не было, и эта простота была необыкновенно изысканной и в тоже время нарядной. Платье очень шло к золотисто-карим глазам и розовым губам Кассандры, а ее иссиня-черные волосы с тонкими светлыми прядями казались на его фоне еще контрастнее. Посмотрев на свое отражение, Кассандра решила, что выглядит прекрасно. Она расчесала свои отросшие до плеч волосы щеткой, и они заблестели, завившись в крупные локоны.

«Ну вот, теперь я готова к бою, — решила Кассандра и улыбнулась своему отражению, — пойдем получать взбучку от дона Эстебана и тетушки».

Девушка вышла в столовую, где сидел ее мрачный опекун, а Полли, закончившая сервировать стол, выносила с кухни блюда, накрытые серебряными крышками.

— Ты что будешь, дорогая? — заботливо спросила она. — Есть овсянка, бекон, гренки и омлет.

— Мне, наверное, немного овсянки, — льстиво ответила Кассандра, знавшая, что Полли, как настоящая английская мать, считает, что ребенок должен есть по утрам овсянку. — Только немного, тетушка.

— Конечно, как скажешь, — просияла Полли, накладывая в тарелку Кассандры две большие ложки каши.