Кашемировая шаль

— Зимняя свадьба! — мечтательно произнес Хэтти. — Хрустящий снежок, омела и плющ, меховая оторочка на платье…

Из циника он превратился в романтика. Меир постоянно подтрунивала над ним.

Однажды вечером, после презентации очередной книги, Меир вернулась домой позже обычного. Проверив почту, она обнаружила письмо от Бруно. Он извинился за долгое молчание, написал, что рад был получить от нее весточку и что сейчас много времени проводит в горах. Бруно поблагодарил за теплые слова и признался, что они с Карен пережили тяжелые времена, но сейчас у них все более или менее хорошо. О Райнере Стамме ему мало что известно, разве что краткая информация о его гибели в автомобильной аварии в 1945 году. Тело так и не нашли. Была и другая информация, которой он хотел поделиться, поэтому предложил позвонить ему. В конце письма Бруно указал номер телефона в Швейцарии и пожелал Меир всего наилучшего.

Меир посмотрела на часы. В Швейцарии сейчас еще позднее, на час. Слишком поздно для звонка, к тому же он может подумать, что ей не терпится с ним поговорить. Меир улыбнулась. Кажется, она превращается в настоящую старую деву. Все чаще и чаще кошка, живущая в торговом зале книжного магазина, приходила посидеть рядом с Меир. Тревожный симптом. Меир дождалась вечера следующего дня и набрала швейцарский номер. Бруно ответил. Он произнес всего одно слово, но Меир тут же узнала его голос. У нее вспотели руки.

— Это Меир.

— Привет.

Позднее она не могла вспомнить, о чем они говорили после приветствий, ей даже показалось, что они просто продолжили разговор, начатый в Ламаюру. Бруно говорил медленнее, чем обычно, делал паузы, будто опасался, что его неправильно поймут. Меир спросила о Карен. Повисла долгая пауза.

— Она живет в Нью-Мексико, в коммуне, где практикуют расширение сознания.

Меир не знала, что на это сказать.

— В буддистской?

К счастью, Бруно рассмеялся:

— Не уверен. Кажется, этот лагерь подходит для приверженцев всех религий без исключений. Мы с Карен развелись.

— Мне очень жаль.

— Спасибо. Это случилось сразу после смерти Лотос. Ее смерть… это как взрыв. Сначала тишина, потом ударная волна, падают стены, а осколки стекол прошивают насквозь все, что не было погребено под обломками. — Бруно тяжело дышал и с трудом подбирал слова. — Мы сразу поняли, что не сможем помочь друг другу. И мы решили расстаться. Между нами не было вражды, но мы не могли находиться в одной комнате. У нас не было сил на злость и ругань. Думаю, сейчас Карен посещает какие-нибудь тренинги, чтобы справиться со стрессом и преодолеть гнев. В общем, обычная история. Пары часто расстаются после смерти детей.

— Чем ты сейчас занимаешься? — мягко спросила Меир.

— Я бросил работу. Приехал в горы. Выживаю в лачуге. Хожу в походы. Иногда беру палатку, запас еды и поднимаюсь высоко в горы. Несколько недель провел в чудесном месте. Очень красиво. Ты должна увидеть эти пейзажи. Напоминает Ладакх.

— Мне кажется, ты сгущаешь краски, — сказала Меир. Она была поражена его откровенностью и тем, какой тернистый путь он выбрал, чтобы справиться с горем.

— Нет. Наоборот, я немного осветляю тона. Все же Карен была идеальной женщиной. И она ни секунды не сомневалась в том, что нам нужно расстаться.

Они замолчали. Потом он спросил:

— Скажи мне, что ты хочешь узнать о Райнере Стамме и откуда тебе известно об этом человеке?

Меир с трудом собралась с мыслями и начала кратко пересказывать свою историю с самого начала, но Бруно перебил ее, сказав, что помнит ее рассказ о бабушкиной шали из Кашмира. Меир продолжила:

— А еще мне в руки попали старые письма. Выяснилось, что Райнер знал мою бабушку. Они познакомились в Шринагаре. Шаль принадлежала подруге Нерис Кэролайн. Я виделась с ней, она вернулась в Шринагар и живет сейчас там. В конце войны Райнер исчез из города вместе с ребенком. Я думаю, это был ребенок Кэролайн.

— Ты знаешь, что Прита умерла пятнадцать лет назад? — спросил Бруно.

— Нет. Я никого не знаю по имени Прита.

— Прита — это жена Райнера. Она воспитала Захру как свою родную дочь.

Меир решила, что ослышалась:

— Захру?

— Все верно. Прита Стамм и эта маленькая девочка после войны приехали в Швейцарию. Мои родители помогали им. Я знаю Захру с самого раннего детства.

У Меир быстрее забилось сердце. Наконец-то зацепка, ниточка, за которую можно потянуть… У нее расширились глаза, когда она поняла, что это значит.

— Захра жива?

— Да. Ей сейчас шестьдесят. После окончания университета в Швейцарии Захра решила вернуться в Индию. Прита уехала вместе с ней. Мы продолжаем общаться. В прошлом году мы планировали навестить ее перед отъездом домой.

Слова Бруно все еще звучали у нее в голове. Она хотела так много сказать, так много спросить. И чувствовала, что это совершенно не телефонный разговор.

— Бруно, можно мне приехать к тебе? — повинуясь внезапному порыву, спросила Меир.

— Конечно, — сразу же согласился он.