Карты судьбы

— Самоубийца, — буркнул офицер. — Эй, брось меч, Полковник!

— Они не имеют права отбирать меч! — крикнул Кай. Обернувшаяся Верда толкнула его в учащенно дышащую, липкую от крови грудь — Кай попятился. Сверкнул на нее глазами. — Скажи им!

Не попросил — приказал едва ли тоном пониже. Вздохнув, Верда произнесла рассудительно:

— Он прав. Он был без оружия, но справился с нападавшим и отобрал меч. Меч — его по праву.

— Рабы не носят оружия.

— А если его хозяину потребуется защита?

— Гм… — произнес офицер, веселея. — Тебе, я смотрю, повезло, Полковник! Меч остается у него! В другой раз не будете задирать чужих рабов! Расходитесь, нечего глазеть!

— Спасибо, офицер. Пошли.

— Монахиня… погоди-ка.

Стоявший за Вердой Кай почувствовал, как напряглась ее спина.

— Идешь в столицу на праздник?

— Да, офицер.

— Наверное, на суд к королю?

— И это правда, офицер.

— И что ты собираешься просить? Денег? Земель для своей церкви? — с ленивой усмешкой спросил офицер. Но во взгляде, цепко изучающем одежду Верды, ее скрытое тенью волос лицо, усмешки не было, и Кай насторожился.

— Правосудия, — тихо сказала Верда. — Мы можем идти?

Некоторое время офицер не сводил внимательных глаз с ее лица. Потом, внезапно потеряв интерес, отвернулся.

— Ступай, да получше приглядывай за своим рабом, монахиня!

Верда молча потянула Кая за рукав. Он ожидал упреков, но, свернув за угол дома, хозяйка ускорила шаг.

— Быстрей! Мы должны выбраться отсюда, пока они не передумали!

Она так спешила, что даже забыла коснуться священного камня на выходе из деревни. Верда знала, что сейчас офицер входит в лавку и озадаченный торговец говорит, какого именно почтового голубя попросила монашка.

— Чего ты так несешься! — недовольно окликнул Кай. Он не видел причин для спешки — вряд ли кто решится свести с ними счеты, пока в селе солдаты… Верда мельком оглянулась. Она была сейчас похожа на испуганно-настороженного зверька: заостренные скулы, напряженные глаза, белые зубы оскалены под приподнятой верхней губой (в это время офицер опрометью скатывался с крыльца). Бросила на ходу:

— Сворачиваем!

И, пригнувшись, нырнула в заросли у дороги. Ругаясь, Кай продирался следом. Сейчас он мог только позавидовать грубой ткани ее одежды, служившей отличной защитой от колючек — с него же словно живьем сдирали шкуру…

Выбравшись из зарослей, они побежали вниз по склону. Закинув полы плаща на плечи, поддернув подол платья, так что стали видны белые колени, Верда вошла в воду речушки. Настороженно повела взлохмаченной головой. Ноздри ее раздувались.

— Они спустили собак…

Кай не поверил, но послушно пошел по реке, разгребая ногами воду и мягкий ил. А потом услышал и он — далекий азартный лай. Девушка охнула, наткнувшись на корягу. Кай схватил ее за плечо:

— Бесполезно! Они идут верхним чутьем! Бежим!

Выбравшись на другой берег, они вновь побежали. Тело невольно настраивалось на долгий бег — размеренное дыхание, размеренные движения… не раз и не два он с удивлением взглядывал на Верду — казалось, ее готовили долгие солдатские годы…

Но разноголосый лай доносился до них все явственней. А за псами шли люди. Кай на секунду остановился, согнулся, переводя дыхание; Верда, оглянувшись, остановилась тоже. Он исподлобья рыскнул взглядом по деревьям.

— Сюда!

Цепляясь за развесистые ветки, девушка ловко взобралась наверх. Он сел рядом в чаше развилки, положив на колени меч.

И вот псы вынеслись на поляну — мощные, коренастые, с обрубками вместо хвостов. Не слишком быстроногие, они обладали упорством и убийственной выносливостью, готовые идти по следу, пока не издохнут… Заплясали, запрыгали под деревьями, хакая, захлебываясь от близости добычи. Оскалясь сам, как пес, Кай приподнялся, покрепче перехватывая рукоять меча… Девушка вцепилась в него.

— Нет, погоди, не надо!

Наклонилась, налегая грудью на широкую ветку. Волосы свесились вниз, открыв шею и напряженные плечи. Пальцы впились в твердую кору. Псы, метавшиеся под деревом, начали стихать; задрав лобастые головы, стали, настороженно наблюдая. Верда сказала что-то, ее слова унесло порывом ветра. Неловко приподнялась, по-прежнему не сводя глаз с собак, оторвала от плаща полоску и протянула ее на открытой ладони. Головы собак повернулись, глаза уставились на кусок серой ткани. Усиливавшийся ветер налетал порывами, трепал волосы и одежду монахини. Верда вновь произнесла что-то, ветер вырвал ткань из ее пальцев — и, словно гонимые этим ветром, следом пустились псы, издавая азартный охотничий лай…

Кай только головой покрутил.

— Что это было?

— Давний охотничий фокус, — Верда с трудом села. — Я направила их по ложному свету.

— Фокус? — с сомнением повторил он. — Ну что ж, пусть будет фокус. Хотя по мне, это больше смахивает на колдовство!

Словно не слыша его, Верда отвела хлещущие по лицу волосы.

— Надо укрыться от грозы.