Карточный домик

По ходу передачи Коллинридж все больше успокаивался. В предыдущие два дня он много готовился, перебрал все возможные вопросы, что позволило ему с искренним вдохновением говорить о планах на будущее. Он настоял на том, чтобы вопросы, касающиеся опубликованных в «Обсервер» обвинений, были оставлены на самый конец передачи. В этом случае ведущий «Событий недели» не мог бы нарушить их договоренности о десятиминутных рамках этого раздела. Кроме того, Коллинридж хотел чувствовать себя на высоте положения, прежде чем вступить в схватку. Он надеялся, что после его сорокапятиминутного выступления с рассказом о блестящем будущем страны вопросы, связанные с обвинениями, будут выглядеть просто неуместными придирками.

Объявили о последнем перерыве на рекламу. Жена улыбнулась ему с противоположной стороны студии, в ответ он протянул к ней руки с поднятыми вверх большими пальцами. Ведущий дал знак, что они снова выходят в прямой эфир.

— Господин Коллинридж, последние минуты этой программы я бы хотел посвятить обвинениям, содержавшимся в «Обсервер». Как известно, там говорилось о Чарльзе Коллинридже и его якобы незаконной операции с акциями.

Серьезно глядя в объектив телевизионной камеры, Коллинридж кивнул головой, как бы говоря, что у него нет оснований бояться таких вопросов.

— Как я понимаю, на этой неделе Даунинг-стрит выступил с официальным заявлением, в котором отрицалась какая-либо связь членов вашей семьи с этим делом и выдвигалось предположение, что одного человека ошибочно приняли за другого. Верно ли это?

— Конечно, не исключено, что произошла ошибка и к этому делу имеет отношение какой-то другой Чарльз Коллинридж. Мне не приходит в голову никакое другое объяснение. Могу только повторить, что моя семья не имеет никакого отношения к этой истории. Даю свое слово чести. — Он говорил медленно, эффектно, наклонившись в сторону ведущего и глядя ему прямо в глаза.

— Как я понимаю, ваш брат отрицает, что пользовался когда-либо подставным адресом табачной лавочки в Паддингтоне?

— Абсолютно верно, — подтвердил Коллинридж.

— Премьер-министр, один из наших корреспондентов послал самому себе, но на имя Чарльза Коллинриджа пакет по адресу, который был указан при открытии счета в банке. Он специально выбрал для этого заметный пакет ярко-красного цвета. Я бы хотел, чтобы вы посмотрели видеозапись, сделанную нами в той лавочке, когда он пошел туда за своим пакетом. Извиняюсь за качество изображения, но дело в том, что пришлось снимать это скрытой камерой, поскольку владелец лавочки, похоже, не был склонен с нами сотрудничать.

Ведущий развернул свое кресло так, чтобы видеть темноватые и нерезкие, но все же различимые кадры видеофильма, проектировавшегося на находившийся позади него большой экран. Коллинридж бросил быстрый обеспокоенный взгляд на жену и аккуратно развернул свое кресло к экрану. Он видел, как появился на экране корреспондент, вынул из бумажника разные бумаги и пластиковые карточки, удостоверяющие его личность, показал их продавцу и объяснил, что хотел бы получить письмо, посланное ему через Чарльза Коллинриджа, пользующегося адресом этой лавочки для своих почтовых нужд. Продавец — тот же самый грузный, лысеющий человек, который несколько месяцев назад разговаривал с Пенни, заявил, что выдает корреспонденцию только тем, кто абонировал этот адрес.

— Сюда приходит много важных писем, — сказал он, — и я не могу раздавать их кому попало.

— Но посмотрите, вон же оно! — воскликнул корреспондент. — Красный конверт. Я вижу его отсюда!

Несколько смешавшись и не зная, как поступить, продавец, поколебавшись, вынул конверты из одной пронумерованной секции в настенном шкафчике. Их было три. Он положил красный конверт на прилавок перед корреспондентом, а два остальных отложил в сторону, Пока он старательно сверял фамилию на конверте с той, что стояла на документах корреспондента, объектив камеры был перенацелен на два конверта лежавшие в стороне. Потребовались считанные секунды, чтобы взять их крупным планом и навести объектив на резкость, но как только это удалось, на экране четно обозначились надписи на конвертах. Оба они предназначались Чарльзу Коллинриджу. Один был фирменным, надписанный типографским способом, на другом были адрес и другие реквизиты Объединенного банка Турции. Надпись свидетельствовала, что письмо отправили из расположенного на площади Смит-сквер офиса отдела издания и распространения партийной литературы.

Ведущий повернулся лицом к Коллинриджу, для которого не осталось никаких сомнений, что чуть было не ставшее триумфальным интервью превратилось в открытую конфронтацию.