Карма

– Президент на тебя вряд ли будет покушаться. Извини. Так вот, Иван Петрович, ни на одном, даже самом строгом контроле у нас не проверяют знакомых. Тех, кто подходит к милиционеру со словами: «Здорово, Санек!» – не обыскивают. Значит, если какой-нибудь, скажем, оператор ощутит резкую нехватку денег, скажем, на новый «мерседес», ему не составит труда пронести некую, празднично украшенную коробку мимо милиционера, получив за эту мелкую услугу изрядную сумму. Правильно?

Окружение дало возможность Саморяду подумать, потом сказало спокойно:

– Это один вариант. Есть другой. Например, снимается в той же телекомпании кино, скажем, про войну. Директор группы совершенно официально просит разрешения пронести десять пистолетов времен войны. Ему разрешают. То, что среди них окажется один совершенно новенький и исправный «Макаров», обнаружить будет практически невозможно.

– На этой телестудии никаких кин не снимают, – буркнул Иван Петрович.

Окружение усмехнулась:

– Вань, о чем ты говоришь? Неужели ты не понимаешь, что если тебя задумали убить в прямом эфире, то проблема, как пронести оружие, самая несущественная?

Иван Петрович встал, нервно зашагал по кабинету.

С детства, еще со времен фильмов о Ленине, Иван Петрович знал, что так всегда поступают большие начальники, когда волнуются. Постепенно это стало его собственной привычкой.

– Кто задумал? Откуда известно?

– Вот это другой разговор, – обрадовалось Окружение. – Известно от наших людей у Кирилла. Кирилл, как ты знаешь, связан со всяким криминалом.

– Да у нас половина бизнеса связана со всяким криминалом!

– У Кирилла на тебя давно зуб. Убийство в прямом эфире на руку и Кириллу, и его друзьям. Ты ведь знаешь друзей Кирилла. Им очень важно расшатать ситуацию. Очень важно показать, что никакой стабильности у нас и близко нет. Здесь все очень серьезно, Вань.

Иван Петрович почувствовал, что у него начинают дрожать колени – с детства это было верным признаком реальной опасности.

Конечно, времена криминальных разборок нынче уже закончились. Сегодня Иван Петрович государства боялся гораздо больше, чем «коллег по цеху». Но Кирилл – это была отдельная история.

Бывший милиционер, выгнанный из органов за издевательства над задержанными, Кирилл был бандитом не по обстоятельствам, а, так сказать, по зову души. Даже деньги интересовали Кирилла меньше, нежели криминальные разборки. Он обожал стрелять, обожал погони. Он не раз ездил в разные горячие точки, ему было все равно, кого защищать и в какую сторону стрелять. Отморозок, одним словом. Идея совершить убийство в прямом эфире Кириллу, конечно, должна была очень понравиться.

– Ну, и чего делать? – спросил Иван Петрович, обрадовав Окружение столь конкретным вопросом.

Окружение радости не выказало, наоборот, сделало серьезное лицо:

– Мы думали над этим. Предупредить покушение невозможно. Это очевидно. Отменять марафон? Глупо. Ты такие силы в эту историю вовлек, в том числе и на самом верху, – как им теперь объяснишь отмену? Скажешь, что Саморяд испугался покушения? Невозможное дело. Поэтому мы видим единственный выход: объявить, что ты серьезно заболел, и вместо тебя послать кого-нибудь другого…

– Но… – встрепенулся Саморяд.

– Погоди, дослушай. С твоей славой все будет в порядке, не волнуйся. По всей студии мы развесим твои портреты, запишем твое обращение к массам – мол, сдавайте деньги бедным детям – и покажем его пару-тройку раз во время эфира. Но это еще не все. Марафон сколько должен длиться? Четыре часа. О’кей. Если покушение произойдет, то в самом начале передачи.

– Почему? – удивился Саморяд. – Наоборот, такой хороший финальный кровавый аккорд.

– Неверно рассуждаешь, – возразило Окружение. – Не захочет же Кирилл, чтобы на твой счет шли деньги. Правильно? Вот так. О’кей. Если в начале ничего не происходит, ты появляешься в студии часа через два – на фоне собственных портретов, – говоришь, что буквально встал с постели. Потому как страсть захотелось лично поблагодарить всех тех, кто в наше традиционно непростое время не забыл про детей… Ля-ля… Ля-ля… Речь мы тебе на всякий случай приготовим. Получится хороший пиаровский ход.

– А это не опасно? – спросил Иван Петрович.

– Если почуем опасность – ты не появишься. Какие проблемы?

Иван Петрович походил по кабинету задумчиво, как бы заставляя себя смириться с ситуацией.

Затем сел – он снова был собранным и деловым – и сказал:

– Теперь смотрите. Если, предположим, за этим делом стоят те, кто хочет расшатать ситуацию, то им ведь все равно, кого именно в прямом эфире мочить, правильно? Если они вложили в это дело деньги, и, я думаю, не маленькие, значит, они будут стрелять в того представителя фонда, который придет вместо меня. Им эффект нужен. Общественный, как говорится, резонанс. Разумно?

Это было настолько разумно, что Окружение даже не стало отвечать – только кивало молча.