В-третьих, полное отсутствие «обычного человеческого опыта». Изначально не такой, как все,– где мог Илья еще получить опыт, кроме как на печи, на которой он лежал? Нигде. Поэтому личный опыт у него тоже несколько своеобразный – он не желает того, что желают все, он не боится того, чего боятся все, он не знает элементарных вещей, которые также известны всем и каждому.
При этом сила копится, бурлит, но выхода не имеет. Вплоть до того момента, пока не постучались к нему во двор калики перехожие[36] – внешняя информация достаточно мощной силы воздействия. Тут Илья и ожил.
Дав, таким образом, через базовые вводные – чего можно, а чего нельзя,– калики сделали закреп в будхиальном теле Ильи, обозначив обязательные рамки и границы, в которых ему, Илье, надлежало совершать свои ратные подвиги, то есть формировать тело своего опыта.
Этого оказалось вполне достаточно, чтобы спящая совесть относительно своих родителей (которые его поили-кормили 30 лет) так и не проснулась, а Илья, получив техзадание со всеми вводными, поехал выполнять указание «высшего эгрегора».
Герои баллад и сказок, как правило, начинают свою миссию без понятной им самим цели: развеяться, силушку показать богатырскую, людей посмотреть да себя показать. То есть ничего конкретного. Смысл – неокрепший разум не должен вмешиваться своими индивидуальными целями и мотивами «в высший промысел». Это маг себе такого отношения к намерениям и деяниям позволить не может, а человек – очень даже. В общем, чем меньше задумывается – тем лучше. От думания голова болит.
Так Илья, без задумок, куда глаза глядят и поехал.
В одном из своих приключений понадобилось ему зачем-то добраться из города Чернигова до города Киева. И стал он спрашивать дорогу у местных жителей – как, мол, лучше проехать? На что местные жители ему и отвечают: есть, мол, у нас дорожка прямохожая, всего 500 верст. Но мы по ней не ходим, поскольку