Карлуша

Говоря честно, я действительно про клетку забыл. Все сваливалось на бабулины плечи. Конечно, интересно было наблюдать, играть, веселиться с вороной. Но ведь при этом нельзя забывать, что она не игрушка, а живое существо. Признаюсь, что меня едва не вывернуло, когда попробовал сделать грязную работу. Содержание питомца не терпит белоручек! Это я запомнил на всю жизнь.

– Ну, что? – произнесла бабушка, видя, как меня тошнит. – Вот так за ней и убираешь! А ты как думал? А вы все играетесь с ней. Хоть бы раз клетку почистили. Почему она такая чистая и запаха нет? Потому, что бабушка все это убирает.

Ничего я тогда не ответил бабушке. Она права. А тут и весна тоже в свои права вступила. Пришло время отпускать Галю на свободу, ведь и крыло зажило, скажем так, восстановилось, да и летала уже по комнате. Вынув Галю из клетки, усадили мы ее на раму окна. Она, как мне показалось, поначалу даже не поверила, что ей открылась свобода. Позади остался «лазарет». Молодые, набухшие почки встречали весну. Жизнь начинала просыпаться после зимней стужи. Вольный ветер наполнил вороне легкие и расправил крылья, а Солнце позвало в небо!

***

Итак, хлеб сороке я немедленно отменил. Придя на террасу, усадил сорочонка на жердь. Тот даже не стрекочет, настолько ослаб. А я снарядил удочку, тут же сделав наживку из мякиша белого хлеба с растительным маслом, пошел на пруд. Через некоторое время вернулся с пятью небольшими карасями. Питаться сам сороченок категорически отказывался. Пришлось усадить его на колени и, разжав клюв, буквально протолкнуть карася в пищевод. Таким образом в его желудке оказалось три карася. Наконец-то нормальная для сороки пища. Сороченока снова усадил на жердочку. Спустя чуть более получаса сорочонок внезапно застрекотал! Значит, силы прибавляются, пищи просит. На этот раз сорочонок начал есть сам. Таким образом еще два карася оказались в его желудке. Ну а далее, пошли день за днем, ночь за ночью. Рано утром собираюсь я на рыбалку за карасями, а он, на террасе сидя на жердочке, уже вовсю стрекочет да крыльями машет.

– Ну, что? – говорит мне бабушка. – Корми, давай, питомца! Вишь, есть захотел.

Караси один за другим шли в его прожорливое нутро. А коли так, значит, аппетит хороший! Замечательно! Сорочонок привык к рукам. Да и плохо ли ему на таком содержании? Сидит у меня на руке и никуда не улетает. Так с месяц продержал я его. Но пришло время и запросился он на волю, как только почуя силу в крыльях.

– Ну, пойдем, – сказал я ему, сажая на руку, – теперь ты уже в силе. Уверен, что найдешь себе пищу. А ежели что, так всегда милости просим к столу!

С этими словами пошли мы с ним к лесу. Там, в самом начале, где только начиналась густота елей, росла больших размеров, высокая, шикарная береза. Я, неся сорочонка на руке, подошел к ней. Поняв, что его выпускают на волю, сорочонок спрыгнул с руки прямо на ствол березы и крепко зацепившись когтями, припав к ее стволу, осмотрелся.

– Ну, давай, вперед. – сказал я ему.

Сороченок глянул на меня, и, как бы в знак согласия, сделал попытку подняться по стволу вверх. Это у него прекрасно получилось!

– Ну, давай, давай, выше! – скомандовал я ему.

Сорочонок еще раз, как бы прощаясь, взглянул на меня и исчез в кроне березы.

***

Стоит ли описывать все подробности, и сколько таких вот пернатых побывало у меня? Думаю, нет. Да и не специалист я в этом, а просто любитель. Интересен мир дикой природы, к нему и тянет. Уже не помню, как оказался у меня молодой дрозд. Очень ручной был. Выгуливаешь, бывало, его в поле, так он всяких козявок клюет, но никуда не улетает. Но пришлось и с ним расстаться. Взрослые были против такого питомца, и велели оставить его в поле. Помню, как со слезами на глазах я тихо уходил от него, когда в последний раз вышел с ним на прогулку. Он тихо ушел своей дорогой, даже не подозревая, что я оставляю его. С мыслями о том, что с ним теперь будет, я вернулся домой. А по весне обнаружил одинокого подлетка вороны. А когда, спустя некоторое время, хотел его выпустить, то оказалось, что рано, так как он не мог летать. А сырая погода, сделала его совершенно неприглядным. Намокшие перья, раздавшись в разные стороны, сделались совершенно непригодными для полета. Так и оставался до времени дома.

А другого вороненка, по детской глупости, действительно отбил у взрослых ворон! Ох, ну и защищаться мне от них тогда пришлось! Я-то не знал, что этот подлеток ими охраняется, думал, что тоже что-то с птицей случилось. Так и притащил его в деревенский дом. А вечером старший троюродный брат позвал на рыбалку, но как увидев меня с вороной, так и рукой махнул. Теперь не дозваться.

– Что ты, – проговорила в ответ на его приглашение бабушка, – вон он опять с вороной! Какая тут рыбалка.

– Да, понимаю, – только и вздохнул брат, – ладно, я на пруд, приходи, ежели что.

В тот вечер на пруд я все-таки пришел. Страсть к рыбалке взяла верх. Да и питомца надо было кормить.

А вот как-то один родственник, увидев у меня вороненка, сказал, тыкая в него пальцем:

– Да на что он тебе? Вон, прибей ты его!