Карлуша

А вот заросли Иван-чая! Красивые розовые цветы венчают его, покрытый длинными листьями, стебель. Иногда эти заросли посещают знаменитые гусеницы бражника винного. Очень красивой бабочки. Так и вьется она там, где что-то забродит. Но, к сожалению, они редкие. Гусеницы большие, толстотелые, красивые, бурого цвета и тонким торчащим хвостом. Мирно сидят они на стволе травы, затем окуклятся, и, если все будет хорошо, если их из-за озорства не раздавят люди, а из-за пропитания не поклюют птицы или не съедят другие насекомые, то появится на свет замечательная красивая бабочка, дополняя красоту природы и радуя добрый человеческий взгляд.

Пернатые

– Скажите, пожалуйста, а не здесь ли живет мальчик, который всех выкармливает? – два или три малыша, во главе с мамой стояли у изгороди.

– Здравствуйте, – поздоровалась с ними моя мама, – а что случилось?

– Да понимаете, – заговорила женщина, – поймали сорочонка. Не летает. Мы его хлебушком покормили. А он совсем чахнет. Может, возьмете?

– Сынуля! Ну-ка, пойди, скорее, сюда! – позвала меня мать.

Я начинал понимать в чем дело и примчался как пуля.

– Мы его хлебушком… – опять произнесла женщина, отдавая сорочонка мне.

Сказав спасибо, и приняв птицу, пошел в избу. «Сороку, и хлебушком», думал я тогда. «Как ему еще живот не раздуло от хлеба? Это же хищная птица.»

Честно говоря, я люблю сороку за красоту ее оперения. Сама белая, а края крыльев и хвост иссиня-черные с зеленым отливом. Ну не красавица ли? Птицы у нас – это та еще тема.

***

Зима. Отец встретил меня из школы. И вот теперь вместе идем домой. Все как обычно, пешеходы, идущие навстречу или по пути, едущие машины. Справа ограждение. А кругом полно снега. Тут вижу, сидит за этим ограждением ворона. Сидит, озирается по сторонам. Вот мы с ней поравнялись, я и говорю:

– Во, папа, смотри, ворона!

Взял, да и решил ее спугнуть. Слепил снежок, да и кинул им в ворону, а та вместо того, чтобы улететь, как-то слегка пригнула голову, и…осталась на месте. Я удивленно посмотрел на отца:

– А чего это она не улетает?

– А, ну-ка, давай-ка за изгородь! – хитрым тихим голосом скомандовал отец.

Для меня означало это только одно – поймать ворону! Мигом оказавшись за изгородью, я кинулся к вороне. Увидев и поняв, что ее хотят поймать, ворона бросилась наутек. У нее было вывихнуто крыло, а потому летать не могла. В одну секунду я оказался у нее. Многие люди с удивлением смотрели, как я ловил ворону. С отцовского лица не сходила хитрая улыбка. Спасаясь, ворона, каркая, побежала, проваливаясь в глубокий рыхлый снег, по кругу. Я за ней, расставив руки. Наконец она, слегка придавленная коленом, издала последний «прощальный» вопль, прежде чем оказаться в моих руках. Обеими руками я прижал птицу к себе. Ворона, тяжело дыша от полученного стресса, продолжала биться и каркать. Наконец, поняв, что карканье не поможет, замолчала, и лишь сильно сопя, смотрела на меня. Она увидела, что есть я ее вовсе не собираюсь, что придало ей оптимизма. А я уже с довольным видом вышел на пешеходную дорогу, неся с собой живой трофей. Подойдя к отцу показал ему ворону:

– Во! Смотри!

– Ну, чего, пойдем домой, – с иронией в голосе произнес отец.

И вот, я гордо несу ворону туда, где ее ждет временный «лазарет». Увидев вот такого «попугайчика», бабушка всплеснула руками:

– А! Опять скотину принесли! Это как называется? А, это ж надо – ворону приволочь!

– Ну, а чего, – смеясь отвечал отец, – вон, каркать будет!

– Да ну вас еще, со своей вороной! – махнула рукой бабушка, – Вот сами за ней убирать и будете! Вот, сейчас нагадит!

И точно, первая «печать» пребывания в жилье человека, красовалась на полу.

– Ну вот! – сказала бабушка. – Что я говорила! Уже нагадила! А держать ее где?

Хорошо, что была суббота. Отец уже следующим днем делал ей клетку из реек. Так и поселилась у нас ворона. Хитрой оказалась. Отец закрывал ее на вертушок. Этот ли нехитрый механизм для умной птицы? К примеру, уходили мы из дома все, ворона в клетке, а возвращаемся, извините, но клетка пуста! Тюкнет клювом по вертушку, и на тебе, свобода! Гуляй по квартире где хочешь. А мы, по приходу с улицы, всегда ее под диваном обнаруживали. Позовем ее: «Галя, Галя!», а она как бы немного сердитым, с оттенком нашкодившего неслуха отвечает: «Карр, карр, урр.» Все ясно, Галя под диваном! Вытаскивали ее, снова в клетку. Отец нет-нет, да колбасой ее подкармливал. Даст ей кусочек, вернее, положит на жердочку, а ворона посмотрит, а как только отец убирал руку, то Галя потянется к ней, возьмет клювом, потом зажмет когтистыми лапами, и давай отрывать по кусочкам и проглатывать. Всю зиму жила она у нас. Не хотел я расставаться с питомицей.

– Да? – произнесла бабушка. – А ты попробуй клетку почисти! Сразу все поймешь!