Карл Маркс и большие данные

влияния информационного капитала будут происходить изменения в сторону отчуждения индивидов от производимой ими информации. Например, уже сегодня пользователи не имеют прав на большую часть создаваемой ими информации в социальных сетях, мессенджерах, Интернете, девайсах и т.д., имея права контролировать и удалять (формально) только некоторую часть информации (важно также напомнить, что даже теоретически абсолютное владение личной информацией не защищает ее и, соответственно, личность от обрабатываемых систем больших данных). Одновременно будет происходить и противоположный процесс: по ходу революции общество будет двигаться к небывалым объемам датификации и открытости информации. Например, свободному доступу к виду любого уголка Земли в режиме онлайн, способности безграничного общения, виртуальной реальности и т.д. Информационный капитал, следуя законам рынка, будет стремиться сохранять фактическую монополию на хранение и обработку информации. Личные данные о любом человеке и сегодня без затруднений доступны крупным информационным компаниям. При должном развитии технологий вместе с отчуждением права индивида на владение информацией происходит также отчуждение свободы воли и выбора.

Алекс Пентленд, являясь частым спикером Давосского экономического форума по вопросам больших данных, описывает происходящие там дискуссии: «Как нам извлечь информацию из закромов на поверхность? Первое, что нужно понять — кому она принадлежит. Телефонным компаниям просто на том основании, что они смогли ее собрать в тот момент, когда вы взяли свой телефон на прогулку?.. Компании могут иметь право хранить копии собранных данных, чтобы предложить услуги, которые вам потребуются, но конечное решение должно оставаться за вами. В некоторых случаях, конечно же, все немного сложнее. Что, если под „информацией" понимаются ваши расчеты с продавцом? В таком случае, очевидно, у этих данных будет несколько собственников. Однако, как представляется, передача прав собственности на информацию индивидам (что, в принципе, не совсем то же самое, что юридическая собственность) дает возможность извлечь ее из тайников и хранилищ. Потому что в этом случае она становится частной собственностью, которая приобретает ценность благодаря своему обменному потенциалу. Человек сможет по своему усмотрению передавать эту собственность, например, чтобы создать новые, более эффективные правительственные, социальные или некоммерческие системы. Вот мир, к которому мы движемся»¹⁰⁰.

Однако в таком мире остается и обостряется ключевое общественное противоречие. Ведь извлекать информацию и выгоду из создаваемых индивидом данных возможно только в сочетании их с общей системой больших данных. Простой человек, даже обладая условным правом собственности на созданные им в процессе жизнедеятельности данные, может воспользоваться преимуществами больших данных, только передав их в руки информационного капитала (не важно — в виде правительства, НКО или же транснациональной корпорации). Это неизбежно приводит к концентрации информации и капитала в руках обработчиков данных, в результате чего они получают роль могущественного посредника между индивидом и миром больших данных. Поскольку все остальные данные других людей, являясь «частной собственностью», остаются недосягаемы для отдельного индивида, именно информационный капитал решает, какого объема информации, извлекаемой из больших данных, достоин тот или иной человек. Ну, а дальше свободный рынок и стремление к максимальной прибыли толкают информационный капитал к минимализации доступной человеку информации, извлечению выгоды, установлению контроля, созданию манипулятивного спроса. Все это на примере информационных корпораций мы наблюдаем уже в наши дни. Кроме того, говоря о праве собственности на данные, нужно помнить, что мы живем в уникальную эпоху, когда большинство пользователей Интернета и социальных сетей еще живы. Уходя из жизни, человек не передает личные данные по наследству, а по сути дарует их информационным корпорациям, бережно сохраняющим всё в своем цифровом архиве.

Человечество собирает небывалых размеров эмпирический материал, однако полное право на его использование снова остается в руках информационного капитала. Конечно, хотелось бы верить в наступление мира всеобщей свободы обмена информации, в котором большие данные являлись бы достоянием каждого человека, упрощая нашу жизнь и делая ее лучше. «Проблема в том, что когда данные спрятаны, мы не знаем, используются ли они во благо или во зло. А хотелось бы, чтобы они использовались именно во благо. Нам нужно остановить инфекции, нам нужен более экологичный мир, нам нужен более честный мир», — пишет Пентленд. Но исторический опыт и господствующие в мире законы свободного рынка всякий раз разворачивают возможности технологического прогресса в пользу незначительного процента сверхбогатых владельцев крупного капитала, и революция больших данных не станет исключением.