Карл Либкнехт

Начало дела в 9(4 утра. После приведения ведущим заседание к присяге офицеров, назначенных судьями, обвиняемый допрошен о его личности. Затем представитель обвинения читает постановление о предании суду. В связи с этим он ходатайствует об исключении публичности на время судоговорения, а вместе с тем об обсуждении его ходатайства в тайном заседании.

Председательствующий. Имеет ли кто возражения?

Обвиняемый. Я ждал этого бегства от гласности.

Ведущий заседание. Сейчас Вы должны приводить доводы по существу предложения представителя обвинения.

Обвиняемый. Как труслив немецкий милитаризм, немецкое военное правосудие! Даже обсуждение об исключении публичности должно вестись при закрытых дверях. Я требую публичности. Имейте достаточно мужества для этого.

Председательствующий. Такие речи недопустимы. Прошу публику очистить помещение для зрителей.

Публика выходит. Представитель обвинения в тайном заседании обосновываем свое ходатайство о закрытии дверей на все время судоговорения. Он опирается при этом, между прочим, и на то, что даже германское народное представительство (рейхстаг) решило избегнуть полной публичности прений в заседании 11 мая.

Обвиняемый. Протестую против того, чтобы рейхстаг, этот покорнейший и наиболее жалкий из всех парламентов, не исключая и русской Думы, назывался народным представительством.

Председательствующий. Я не могу терпеть подобного оскорбления.

Обвиняемый. Я должен иметь право говорить без прикрас в настоящем политическом деле, где мне приходится отвечать за мои еще более резкие политические нападения на правительство и государственные учреждения.

Председательствующий. Что имеете вы сказать по поводу ходатайства представителя обвинения?

Обвиняемый. Повторяю, что я ждал этого бегства от публичности. Правительство цензуры, осадного положения и нечистой социальной совести, правительство, спекулирующее пищевыми продуктами, правительство трехклассного избирательного права «для героев отечества», правительство, на котором тяготеет кровавая вина за эту разбойничью войну, — это правительство имеет все основания прятаться в темноту. Милитаризм, же никогда не мог выносить света. Мне скрывать нечего — ни поступков, за которые я подвергаюсь преследованию, ни моей политики. Политика классовой борьбы и солидарности рабочего класса всех стран требует публичности. Я требую ее во имя международного социализма.

Суд удаляется для совещания и после открытия дверей объявляет, что публичность на время судоговорения отменяется.

Обвиняемый. Поздравляю господина Бетмана-Гольвега.

Председательствующий. Прошу очистить помещение для зрителей.

В публике встает присяжный поверенный Теодор Либкнехт. Я прошу разрешения присутствовать на судоговорении для супруги обвиняемого, для госпожи Розы Люксембург, лучшего личного и политического друга обвиняемого, и для себя, брата обвиняемого.

Председательствующий. Кто желает просить о допущении присутствовать при судоговорении, пусть выйдет вперед и доложит мне.

Почти все слушатели сделали такие заявления.

После краткого обмена мнений между ведущим заседание и председателем, первый объявляет, что разрешается присутствовать только некоторым находящимся в зале заседания по обязанностям службы (ведомство военной печати и т. п.) офицерам.

Присяжный поверенный Теодор Либкнехт (возбужденно). Я хорошенько не понял. Удалены ли также я и жена обвиняемого?

Председательствующий. Так решено.

Обвиняемый кричит вслед своей жене и своему брату, пока они с остальной публикой оставляют зал: —Уходите и посмейтесь над всей этой комедией!

Председательствующий. Обвиняемый, желаете ли вы высказаться по поводу обвинения.

Обвиняемый. Я объявляю следующее (ср. заявление от 28 июня). Я изложил свое объяснение письменно и передаю его теперь суду- Отказываюсь от всяких свидетелей и иных доказательств.

Затем (происходит чтение брошюры «Идите на майский праздник» и листовки, а также отзывов иностранной печати о демонстрации и брошюре. Последние, как написанные на иностранном языке, переводятся переводчиками. При этом выясняется, что приложенные к актам письменные переводы ведомства военной печати частью весьма неточны, частью прямо извращают текст. Так, по переводу, сделанному в ведомстве военной печати, «Ля Фронтьер» от 11 мая назвала манифестацию на Потсдамской площади чествованием французской республики, в действительности же речь идет о чествовании французской революции.

Обвиняемый. Устанавливаю, что эти отзывы иностранной прессы выбраны ведомством военной печати с тенденциозной партийностью, которая — мягко говоря — не может быть превзойдена. Не буду входить в подробности.

Защитник. Мы отказываемся представить свой газетный материал, который гласит совершенно иначе.