Каркаджу

Гранитный Утёс думал. Он думал уже довольно долго и всё об одном и том же. Красный Журавль не произнёс ни одного слова и не дал ему ни одного полезного совета. Всё говорило за то, что добродушный Мистер Джим в недалёком будущем превратится в чучело и украсит собой или охотничий домик какого-нибудь богача, или вестибюль его городского дома. Гранитный Утёс мало что понимал в таких вещах, но он сознавал, что над его неуклюжим приятелем нависла гибель. Дитя природы Гранитный Утёс, как брата, любил медведя — их сблизила жизнь в пустынных диких местах.

Красный Журавль хмыкнул и потянулся за кувшином, стоявшим в углублении над трубой. Увидев, что достают кувшин. Мистер Джим хрюкнул от удовольствия, но, убедившись, что старик не собирается вытаскивать пробку, грустно затих. Он очень любил смотреть, как вытаскивают пробку из кувшина с патокой. Конечно, наблюдать за тем, как сладкая тягучая масса чёрной спиралью ложится на тарелку, было ещё интереснее, но, в общем, это было одно из самых приятных событий в хижине.

Вдруг Гранитный Утёс расправил плечи. Он принял весьма важное решение. Это было не так-то легко, но в конце концов он его всё-таки принял. Он понимал, что Красный Журавль вряд ли одобрит его план, но… в этом плане была единственная надежда на спасение Мистера Джима. Красный Журавль озабоченно помешивал содержимое дымящейся кастрюли.

— Я знаю, что сделаю, — нарушил долгое молчание Гранитный Утёс. Голос его звучал громче обычного.

Красный Журавль продолжал помешивать, он даже не обернулся. Несмотря на подчёркнутое невнимание к его словам. Гранитный Утёс принялся рассказывать старику свой план, так как твердо хотел попытаться привести его в исполнение.

— Завтра утром я пойду в Кроссинг и возьму с собой Мистера Джима.

Красный Журавль выпрямился.

— Поведёшь Мистера Джима под пулю бледнолицего? — Голос его звучал резко.

— Я пойду в хижину Белого Лося — моего брата. Гранитный Утёс замолчал. Красный Журавль должен был понять и без слов, зачем он пойдёт туда. Глаза старика потемнели.

— Попросишь Белого Лося дать тебе шестьдесят шкурок? — Он так и буравил взглядом молодого охотника.

Гранитный Утёс кивнул и заёрзал на месте под осуждающим взглядом старого воина.

— У Белого Лося живёт твоя жена и твой сын и его собственная молодая жена. Ты отдашь его добычу, чтобы сохранить медведя, который потом, когда в горы придёт мороз, может погибнуть в западне в чаще осинника? — Старик всё повышал голос.

— Мистер Джим не простой медведь, — защищался Гранитный Утёс. — Он всё равно что родной. Мы едим одну и ту же пищу и спим под одной крышей.

— Так! Но не забывай, что он всё-таки медведь, — продолжал Красный Журавль. — Может быть, понадобится очень много шкурок, чтобы покупать еду. Снег обязательно будет идти ещё. В белую страну придут голод и смерть. Эту зиму Великий Дух посылает в наказание таким вот, как ты, и бледнолицым. — Красный Журавль был очень возбуждён.

— Я пойду. Другого выхода нет, — упрямо сказал Гранитный Утёс.

— И может, пока цветы не зацветут снова, тебе придётся самому съесть этого медведя. — Красный Журавль резким движением снял с огня кастрюлю и, сморщив нос, понюхал аппетитно пахнущий пар.

Мистер Джим придвинулся поближе; в косматой груди его что-то урчало. Один глаз он скосил на кувшин с патокой, другим следил за паром, поднимавшимся от еды. Красный Журавль ногой придвинул поближе большую миску Мистера Джима и, глубоко зачерпнув, наполнил её почти до краёв. Потом он открыл кувшин. Когда чёрная струя начала кольцами ложиться на тушёное мясо с бобами, Мистер Джим не вытерпел и осторожно пересел к самому очагу. Что бы ни говорил о нём только что Красный Журавль, сейчас он ласково и почти грустно улыбнулся медведю и подтолкнул ему еду.

Гранитный Утёс ел мало. О предполагаемом путешествии больше ничего не было сказано, но, ещё не кончив ужин, старый охотник достал из-за двери лыжи и стал проверять ремни. Одной рукой он держал деревянный черпак и набивал себе рот мясом, политым коричневым соусом, другой пробовал крепость сыромятных ремней.

После ужина оба улеглись. Спали они крепко. Завтрашний день сулил достаточно тревог, и отдых был нужен им для того, чтобы набраться сил и приобрести ясность мыслей. Мистер Джим не понимал, почему его приятели легли спать так рано, но так как сам всегда рад был прикорнуть в тепле, то и он растянулся и захрапел вместе с ними.

На следующее утро Красный Журавль встал первым, чтобы приготовить путникам горячий завтрак. Он заварил кофе — удовольствие, которое они разрешали себе только в исключительных случаях: во время пира или обсуждения важных дел. Кофе был предметом роскоши, и его запасы в хижине были невелики.

Гранитный Утёс услышал запах кофе и сел. Было ясно, что старый друг и наставник хочет дать ему важный совет. Или, может быть, он пришёл к заключению, что план Гранитного Утёса разумен, и теперь хлопотал, желая обставить начало похода по всем правилам.

Когда они пили горячий кофе. Красный Журавль произнёс небольшую речь: