Каркаджу

— Возьми Мистера Джима и иди через гору на ту сторону. Оставь его у Кри и скажи, что он убежал. Кри сумеет припрятать его где-нибудь в горах до весны.

Красный Журавль устремил пронзительный взгляд на Гранитного Утёса. Можно было не сомневаться, что ему ещё никогда не приходилось говорить за один раз так много — даже в молодости, когда он присутствовал на военных советах. Гранитный Утёс долго сидел, уперев взгляд в огонь, потом допил кофе и отодвинул пустую жестянку, служившую ему чашкой.

— Я поставил крест. Комендант в Кроссинге читал бумагу. Я обману только себя самого, и всё равно все люди узнают, даже если бледнолицый не узнает.

Красный Журавль встал.

— Иди! — сказал он негромко. — Я останусь и буду караулить шкурки. Возвращайся скорее. Если ты не достанешь шестидесяти шкурок, мы закроем хижину и отнесём наши припасы женщинам.

Гранитный Утёс встал и начал шнуровать высокие оленьи мокасины. Он знал, что отныне Красный Журавль будет заодно с ним. Старый воин принял его план, и Гранитный Утёс испытывал большое облегчение. Выйдя за дверь, Мистер Джим и его хозяин посмотрели на небо. Красный Журавль покачал головой:

— Большая пурга идёт. Белая смерть в горах. Давно-давно, много лун назад, была такая пурга. Красный Журавль тогда ещё молодой был. Мяса нет. Шкурок нет.

— Так плохо на этот раз не будет. — Гранитный Утёс с самонадеянностью молодости не верил, что на изобилующий пищей Юнавип может надвинуться настоящий голод. Ему ещё предстояло убедиться, до чего наивен он был и как мало знал.

— Я не пойду провожать вас, — сказал Красный Журавль и вернулся в хижину.

Гранитный Утёс направился вниз по склону. Мистер Джим, переваливаясь, следовал за ним. Он мог понадобиться на обратном пути — нести шестьдесят шкурок, если они будут получены.

Путешествие вниз к переправе занимало целый день утомительной ходьбы. Путь обратно занимал два дня, так как идти приходилось в гору. Позади них километр за километром ускользало вдаль белое безмолвие. Только зелень запорошённых снегом елей и голубоватые горы нарушали ровную белизну, окружившую путников, которые с трудом прокладывали себе дорогу.

Вдруг слева от них сорвалась с вершины снежная лавина и с грохотом устремилась вниз по склону, всё сметая на своём пути. Гранитный Утёс остановился. Он знал этот склон. На его памяти здесь никогда не бывало обвалов. Он слышал рассказы о том, как срывается иногда с цепи Великий Медведь, но при нём ещё никогда не выпадало достаточно снега, чтобы это случилось. Вихрь ледяных глыб, обломков скал и с корнем вывороченных деревьев пронёсся позади них, и они пошли дальше. Когда случаются снежные обвалы, когда слышится жуткий гул, предвещающий их приближение, нужно остановиться и стоять как вкопанный — больше ничего сделать нельзя. Минует вас грозный поток — значит, вы родились под счастливой звездой, а бросившись вперёд, можно попасть в самую гущу лавины.

Их путь лежал по склону узкого каньона. Скованный льдом Медвежий ручей ревел внизу. Миновал полдень, и стали надвигаться ранние сумерки. Мистер Джим знал, куда они идут, и всё время настаивал, чтобы его пустили вперёд. Темнота настигла их, когда они подходили к широкой долине, на другом конце которой находился небольшой посёлок Кроссинг.

Гранитный Утёс не останавливаясь пробирался вдоль занесённой снегом улицы. Мистер Джим исчез в темноте — он хотел первым известить об их прибытии обитателей хижины Белого Лося. Бревенчатые домишки были совершенно погребены под снегом. Перед узенькими окошками были расчищены тоннели, и с улицы виднелись бледно-жёлтые огоньки, мерцающие в домах. К дверям тоже были прокопаны тоннели, или, вернее, норы. Вот эта нора вела в дом коменданта, другая — чуть поодаль — означала, что здесь находится крошечный торговый пункт.

Охотник поспешно свернул с утоптанной улицы и пошёл по узкой, малохоженой тропке. Скоро она привела его к аккуратному снежному холмику. Под этим холмиком пряталась хижина Белого Лося. Лыжи Гранитный Утёс снял ещё при входе в деревню и сейчас брёл через снег в мокасинах. Он подходил к двери бревенчатой хижины, когда вход осветился вдруг огоньком коптилки. Чуткий Оленёнок услышал приближение отца.

Гранитный Утёс сгрёб своего крошечного сынишку и ввалился в хижину. Через секунду в его объятиях вместе с Оленёнком очутилась и Серебристая Луна. Огромный Мистер Джим, заполнивший собой всю хижину, широко осклабившись, наблюдал за ними. Ему очень хотелось, чтобы Оленёнок сошёл с рук отца и залез ему на спину, но он понимал, что маленький хозяин прежде всего должен поиграть с отцом.

— Почему ты так скоро вернулся? — Серебристая Луна отняла смуглую щёку от мехового воротника мужа и с тревогой посмотрела на него тёмными глазами.

— Пришёл посмотреть, как вы тут живёте под снегом. А где Фиалка? Белый Лось приходит?

— Фиалка ушла на торговый пункт, она должна сейчас вернуться. Белый Лось приходит часто — он ведь молодожён. Завтра утром, наверное, придёт. А то она забеспокоится и не будет есть. — Серебристая Луна улыбнулась и ущипнула мужа за щёку. — Раньше и ты приходил чаще.