Каркаджу

— Чем-нибудь ты всё-таки собак сегодня покормишь, а то я спать не лягу. Не переношу, когда они рассаживаются и пялят глаза. Ещё сожрут нас во сне. — Смельц говорил совершенно серьёзно.

— У меня есть немного мороженой рыбы — только это излишнее баловство. — Тем не менее Коби встал и откинул брезентовую покрышку тюка, лежавшего на нартах. Он вытащил мешок, развязал и засунул в него руку. Налитые кровью голодные глаза неотрывно следили за каждым его движением. Он вытащил кусок рыбы и с хриплым смехом швырнул в кучу собак.

Раздалось свирепое рычание, поднялась грызня и свалка. Миско вырвался из кучи, как щенят разбросав остальных собак. Он со страшной жадностью стал рвать и глотать рыбу. Коби швырнул собакам ещё кусок. Ему доставляло удовольствие наблюдать, как ожесточённо дерутся они из-за еды. Лайка, которой удавалось схватить подачку, отскакивала с ней в сторону. В конце концов каждой досталось немного мороженой рыбы, и, растянувшись на снегу, они принялись грызть свои куски. Некоторые пытались проглотить кусок целиком, а если он не пролезал в горло, выплёвывали и снова набрасывались на него.

Взяв одну из своих коротеньких, широких лыж, Коби расчистил небольшую площадку. Потом разжёг костёр и поставил на огонь жестянку со снегом для чая. Колючий морозный воздух обжигал щёки, так что путешественникам приходилось то и дело растирать лицо рукавицей.

— Нужно немного спуститься по склону и устроиться на ночлег в ельнике, — просипел Смельц. — Здесь мне совсем не нравится — слишком много снега.

— Зачем же я тогда скормил псам рыбу? — сказал в ответ Коби.

— И всё ради пары лисьих шкур, а может, ещё и мёртвого индейца в придачу. Кажется, мы впутались в хорошую историю… — продолжал ворчать Смельц.

— Постараемся обойтись без мёртвого индейца. Зато лисы у нас будут наверняка. И медведь тоже. Черно-бурая лиса с дальнего Севера потянет тысячу долларов за шкуру.

Коби, наклонившись, сыпал чай в котелок с кипятком. Голодные лайки сбились в кучу и пристально наблюдали за ним. Только страх перед Коби удерживал их на месте. Если бы не это, они давно бросились бы на людей или на тюк с припасами.

— Пристрелить этого краснокожего мошенника всё-таки придётся. Иначе ничего не получится. — Смельц достал оловянную кружку и потянулся за чаем.

Положив и размешав сахар, он поднёс кружку к губам. От крепкого горячего чая тепло разлилось по всему телу. Смельц шумно прихлёбывал.

— А чего нам бояться… Главное, не трусить и головы не терять, — отрезал Коби. — Припасы мы спрячем так, чтобы от них до хижины Кри было не больше дня ходьбы. Возьмём с собой собак и лёгкие нарты. И будем ждать неподалёку от хижины, пока он пойдёт в обход ловушек. А тогда проберемся внутрь и возьмём, что нам надо.

— А вдруг краснокожий не пойдёт в обход ловушек? — спросил Смельц.

— Ну что ж, на худой конец, не так уж трудно управиться с одним поганым индейцем. Подумаешь, одним больше, одним меньше! — Коби допил свой чай и откусил большой кусок оленины.

— Не нравится мне это. Уж лучше я побуду с собаками, пока ты пойдёшь в хижину, — заявил Смельц.

— Ну и отлично! Без тебя обойдусь. — Коби встал.

— А что, если Кри Чарли начнёт звонить, что у него украли лис? Ведь Гранитный Утёс и Красный Журавль знают, что мы сюда пошли. — Смельц всячески старался выискать слабое место в плане Коби.

— Кто поверит индейцам? Здесь ещё и не такое услышишь! Охотничьи басни! Никто не видел шкур, кроме старого Клэмпа, а он умер у себя в шалаше на прошлой неделе. Мы их припрячем и продадим весной где-нибудь подальше, где никто ни о чём нас спрашивать не станет. А на крайний случай у меня есть один покупатель, который вообще никогда ничем не интересуется и предпочитает ничего не знать. — Компаньон явно начинал раздражать Коби.

— И всё-таки мне это не нравится, — проворчал Смельц.

— Ну, тогда убирайся к чёрту, да смотри помалкивай! — рявкнул Коби.

Лайки попятились и легли. Они знали, чего можно ожидать, когда в голосе хозяина появляются такие нотки.

Смельц понуро встал и начал привязывать лыжи. Он знал, что Коби всё равно сделает по-своему и что сам он так и будет таскаться за ним следом, боясь в чём-либо перечить ему, и будет жадно ждать своей доли нечестной добычи.

Коби толкал и бил собак, пока они не вытянулись в линейку, затем стал запрягать их. Собаки закоченели от холода, и даже Миско уже не с такой силой налегал на свою упряжь. Некоторое время они медленно бежали вверх по хребту горы, потом, перевалив через гребень, стали спускаться в долину, известную под именем Ущелье Ада. Теперь бежать было легче — путь их шёл вниз по крутому склону. К вечеру они снова очутились в еловом лесу, где снег был глубже и рыхлее, и это опять затруднило продвижение. Коби приходилось подолгу идти впереди на лыжах, прокладывая путь. Наконец он остановился и подождал Смельца, который еле тащился сзади.

— Иди-ка теперь ты впереди и протаптывай дорогу. Ты что думаешь, я железный? Вот уж пятнадцать километров, как я иду по пояс в снегу.

Смельц нахмурился и, с трудом объехав нарты, подтянулся к Коби.