КАРЬЕРА

— У меня не было денег. Жилья. Никаких перспектив. К

тому же предложение поступило от Джека Баллентайна.

Сама прикинь.

Она с силой отдернула ладони от лица и тихо спросила:

— Ты винишь меня?

— Вовсе нет.

— Вот ведь дура, хотела наказать тебя. И боже, что же я

наделала!

— Это я наломал дров, а не ты.

— У тебя не было выбора.

— Я запаниковал и решил, что иного выбора нет. А паника

убивает здравый смысл.

Мы въехали в аэропорт Кеннеди, машина остановилась у

терминала «Америкен Эйрлайнс». Водитель открыл

багажник и достал чемодан Лиззи.

— Не знаю, чем тебе помочь, — призналась жена.

— Можно, я хотя бы позвоню тебе?

— Ну ладно, — безжизненно произнесла Лиззи. Затем

вышла из машины, взяла сумку и поспешно направилась к

терминалу. Не оглядываясь.

Автомобиль доставил меня обратно в город. Подъезжая к

Сохо, я попросил шофера высадить меня на углу Бродвея и

Спринг-авеню. Было только семь утра. Я нашел телефон-

автомат и позвонил Сирио.

— Извини, что так рано разбудил тебя, Фил.

— Без проблем, босс. У тебя до сих пор такой голос, точно

к виску приставлен пистолет.

— Так и есть, можешь не сомневаться. Раскопал что-

нибудь о человеке по имени Симеон?

— Ага. Владелец пары-тройки крупных заводов пищевой

промышленности в Джорджии, Южной Каролине и

Алабаме. Но заодно имеет несколько деловых интересов к

югу от границы.

— Каких интересов?

— Завод по производству кетчупа в Мехико-Сити, пара

потогонных мастерских в Боготе и Медельине...

— Медельин? — удивился я, — но разве это — не

кокаиновая столица мира?

— Сразу видно, босс, что выписываешь «Нэше-нел

джиографик». Короче, никто из людей, с которыми я

говорил, не сказал, что Симеон каким-то образом связан с

продажей белого порошка. Но у него наверняка есть

знакомые со связями в наркобизнесе. А ты что, ведешь с

ним какие-нибудь дела?

— Только переправляю его наличность в оффшорный банк.

— Хорошая работа, — ехидно заметил Фил.

— Выбора не было.

— Ты всерьез вляпался в какое-то дерьмо...

— Фил, мне нужен честный ответ, да или нет. Как ты

считаешь, деньги, которые я перевожу, могут поступать с

южной стороны, из-за границы?

— Я считаю, что именно так и есть, мать их. Я к тому, что

завязанный на белом порошке бизнес всегда ведется

наличными. И бабки нужно где-то хранить, ферштейн?

Я перевел дыхание:

— Спасибо за консультацию.

— Босс, завязывай ты с этим делом.

— Завязал бы, если мог.

Вернувшись в квартиру, ложусь в кровать. Через несколько

секунд засыпаю, просыпаюсь ближе к полудню, звонит

телефон.

— Где тебя черти носят? — возмущается Джерри. — Я еще

не вернулся из Лос-Анджелеса, звонил тебе в контору и на

трубу раз десять.

— Тяжелая ночь выдалась. Не мог уснуть. Так что сейчас

наверстывал упущенное.

— Ты же работаешь на нас, забыл? А значит, нужно

вовремя являться в офис.

— Джерри, хватит тебе... у контрабандистов не бывает

твердого расписания.

— Если я сказал тебе ехать в офис...

— Так точно, сэр.

— Завтра поедешь в Даллас.

— Чудесно.

— Очередная встреча в аэропорту. К тебе подойдет

представитель клиента фонда по имени Чак Бэттерсби.

Потом полетишь через Майами прямо в Нассау. Я приказал

доставить билеты тебе домой.

— Отлично, — безжизненно произнес я.

— Мистер Баллентайн признался, что прошлым вечером у

него состоялся великолепный ужин с твоей женой. Извини, оговорился: с твоей почти бывшей женой. Босс назвал ее

«очаровательной душкой». «Умная, красивая, дьявольски

милая — Аллен наверняка чудовищно облажался, раз ее

потерял». Так и сказал, Нед.

Я процедил сквозь зубы:

— Джерри, ты говоришь мне это с каким-то тайным

умыслом?

— Отнюдь. Хотя, думаю, тебя заинтересует, что мы наняли

«Мосмен энд Китинг» вести пиар-кампанию мистера

Баллентайна, и я лично попросил, чтобы нами занималась

Лиззи.

Мне не хотелось сообщать, что вчера я с ней встречался, тем более, что мне уже известно о подобном развитии

ситуации. А потому я произнес только:

— Ты очень умен, Джерри. Сперва — я, потом — Лиззи...

— Это называется «семейный подряд>, Нед. Ты же знаешь, насколько наш бизнес семействен, как мы заботимся друг о

друге. Кстати, я заметил твои фотографии в газетах и на

телевидении.

— Что?! — только и смог я произнести.

— Ну, не совсем фотографии. Скорее, фоторобот. Ну

ладно, я полетел. Приятно тебе провести в Далласе время.

Как только Шуберт повесил трубку, я схватил пульт

телевизора и включил первый нью-йоркский канал.

Пришлось подождать десять минут. Сюжет о Петерсоне

был третьим по счету.

Диктор рассказывал об «интригующих новых фактах,

выявленных при расследовании смерти Теда Петерсона, одного из руководителей компьютерной фирмы „Джи-Би-

Эс", погибшего ночью в среду под поездом Метро-Норт при

переходе железнодорожного переезда в Оулд-Гринвиче, штат Коннектикут».

— С места трагедии Мэри Шипли, корреспондентка

первого нью-йоркского канала. Мэри?

В кадре появляется Мэри Шипли. Все такая же худощавая и

напряженная. По-прежнему стоящая на фоне проезжающего

через Оулд-Гринвич поезда, при виде которого мой пульс

учащается в два раза.

— Фред, — говорит Мэри Шипли, — с каждым днем

появляются всё новые и новые тайны, окружающие гибель

руководителя компьютерной фирмы Теда Петерсона.