Карьера

И сразу же углубился в свои бумаги.

— Он больше никого не вызывал? — резче, чем нужно, спросил Нахабин.

— К 12.15 будут мидовцы.

— Кто?

Григорий Савельевич промолчал.

— А про меня… Не спрашивал?

Помощник покачал головой.

— Я поеду…

— Будьте у себя, — сухо посоветовал помощник.

Олег Павлович хотел было уйти, как распахнулась дверь кабинета и в приемную вышел остроглазый Манаков с тяжелым, распаренным лицом. Как всегда непроницаемый, Карманов, следовавший за ним, еле удерживал целую кипу папок с документами.

Они наткнулись на Нахабина… Манаков посмотрел ему прямо в зрачки без смысла и чувства.

Нахабин отступил.

Карманов чуть оттер его плечом, и они вместе с шефом вышли из приемной.

Нахабин невольно посмотрел им вслед.

Потом решительно направился к двери кабинета.

— Олег Павлович! — недобро прозвучал голос помощника. Он уже набирал по «внутренней» Логинова. Очень негромко назвал его фамилию. Долго что-то выслушивал, кивал головой, потом чуть повысил голос.

— Я передам.

Повернулся к Нахабину и сказал раздельно, спокойно, бесстрастно.

— Принять не может. Быть у себя… Когда понадобитесь — чтобы были на месте. — И как менее важное: — Декларацией займутся другие.

— Так… Я отставлен, что ли… От них? — как-то по-мальчишески несерьезно возмутился Олег Павлович.

— А разве вам… Это еще — не ясно? — позволил себе удивиться Григорий Савельевич.

Нахабин медленно, еще машинально проверяя в уме сказанное ему, вышел из приемной.

Он шел по длинному, пустынному коридору мимо привычных высоких дверей, на которых были написаны только фамилии и инициалы. Такие знакомые, виденные много раз… Такие же привычные, как эти стены, ковровые дорожки и чистые белые длинные чехлы на них.

Он свернул к своему кабинету, прошел мимо секретаря, взятого из отдела кадров.

— Какие указания? Олег Павлович?

— Никаких! — как можно безмятежнее ответил Нахабин.

— Значит… Ложимся в дрейф? — попытался пошутить сподвижник Олега Павловича, но тот уже не слышал его.

Некоторое время он машинально перебирал новые бумаги на столе. Мелькнула мысль позвонить Карманову.

«Пойти в открытую?!»

Но в этот момент раздался звонок Тимошина.

— Посмотри сегодняшнюю сводку. — Да, да! Ту… — не здороваясь и не стараясь облегчить что-то неприятное, надвигающееся, проговорил задыхаясь Сергей Венедиктович.

Олег мгновенно нашел нужное место!

«…При нелегальном переходе границы был застрелен некто Жигач, Всеволод Анатольевич. Такого-то года. Член… Бывший чемпион СССР по мотогонкам по гаревой дорожке… Участник авторалли… Начато следствие!»

Несколько секунд Олег Павлович сидел, вытянув руки во всю длину своего немалого стола.

«Так! Поход Манакова с Кармановым ясен… Начато следствие? Какое к черту «начато». Кончено! Кончено уже давно… Только печать поставить!»

«Мидовцам», естественно, передаются гости. Для пережевывания — в сотый раз — пунктов и подпунктов, формулировок и гарантий… Пока объявится… Или не объявится этот… «Родственничек»? Корсаков!

А если даже с ним что-то случится (чего он не желал, видит Бог — нет!). Все равно наши идут по его следу. Самодеятельность и индивидуализм в нашем деле должны не только не одобряться… А наказываться! Преследоваться! Он всегда это говорил! Только путаница… От подобных Дон-Кихотов!

Галя… Галя! Ой-ой-ой! А что… Галя? Они же не расписаны! Будет ей что вспомнить — роман с «таинственным» мужчиной в ранней молодости! Уж скорее тетка… Тетя Женя…

А что если сейчас махнуть на все, да поехать к ней… Все рассказать?

Что рассказать? Она и так… все знает. Знает — больше него! Ведь этот Айзик, Жигач, Лина. Вся эта темная компания…

Нет! Не все она знает!

Нет!

Да, наверно… И не надо — добивать старуху?! У нее он тоже, кстати, не прописан. Так что «конфискация имущества» ей не грозит!

Если, конечно, не захотят… Очень!

Жена? Как у Чехова. «Попользовалась!»

До Гали ей ни в чем отказа не было.

А потом, может быть, еще больше! Старался загладить вину?

Какую вину? Чью вину?

«Что никогда не любил? Разве только первые два-три месяца…»

Потом разжирела, одурела. Помешалась на всяких ясновидцах, биополях…

«С ее-то… Умишком!»

— Да и вообще, — он даже рассмеялся. — Выпустят ли его из здания?!

Догадка, минуту назад казавшаяся столь нелепой, сумасшедшей, сейчас стала такой естественной, такой простой.

Он схватился за первый попавшийся телефон. Потом за другой…

Потянулся к третьему.

И понял… Что ему некому звонить!

«Уже некому!»

Почти неслышно открылась дверь, и вошел Иван Дмитриевич.

Лицо Логинова было задумчивое, просветленное. Только бледнее обычного…

Нахабин машинально посмотрел на часы.

Неужели прошло больше часа? Значит, мидовцев он уже отпустил? Да и были ли они вообще?

Логинов прошелся по кабинету, поднял глаза на потолок… На шторы, как будто был здесь впервые.

Тронул белоснежную салфетку, которой были прикрыты три бутылки с «боржомом».

Оглянулся… Олег Павлович понял, что это была не просьба открыть «боржом».

Нахабин опустил голову.