Каракалпак - Намэ

Шестой оратор. Вот именно. Я не стану долго распространяться, вспоминая но отдельности жизнь, любовь и дружбу. Не стану, ибо художественный образ должен объединять в себе все сразу. Вот вам пример, где все соединилось.

Однажды жили два дружка — Асан и Досан. Не только они меж собой дружили, но и жены их тоже, и дети их тоже. И вот пошли они как-то искупаться в Амударье. Разделись почти догола. Тут Асан увидел на пузе Досана родимое пятно. Потом глянул на пузики его детей и видит, что у них такие же родинки. Тогда Асан и говорит:

— Ого, дружок Досан, ну и сильна же твоя порода, всех детишек родинками наградил.

А жена Досана — куриная ее голова, раньше мужа должна во все встрять — и говорит;

— Чему тут дивиться? Такие родинки вообще у всех детей. Глянь на своих ребятишек.

Глянул Асан, а у его детей такие же родимые пятна и на том же месте. Посмотрел он на жену свою, а та аж краской залилась.

Разъярился Асан да как стукнет свою жену, ну она и кубарем в Амударью. И утонла в момент. А Досан хвать ножик, которым дыню резал, и тем ножом — в горло Асану.

Вот вам и жизнь, и любовь, и дружба, и все вместе.

Аббаз-шаир. Какая же тут жизнь? Какие же тут любовь и дружба? Тут смерть, прелюбодейство и предательство.

Все ваши советы автору напоминают мне одну древнюю притчу. Послушайте.

Давным-давно один бий решил сплотить всех жителей своего аула, для чего собрал их вместе и сказал:

— Поклянемся на молоке. Молоко — самое белое и святое, что есть в мире.

С этой целью посреди аула установил он большой котел и накрыл его крышкой. А в середке той крышки была маленькая дырочка. И повелел бий всем жителям аула принести по кувшину молока и через ту дырочку влить в котел.

Когда весь аул исполнил повеление и последний из аульчан приближался к котлу со своим узкогорлым кувшином, бий остановил его, взял кувшин и вылил на ладонь каплю. Там была вода.

— Как посмел ты всех нас обмануть? — спросил бий сурово. — Мы хотели поклясться на молоке, чтобы единство наше было таким же чистым и животворным, как молоко. И ты осмелился разбавить наше молоко водой, ты осмелился разбавить наш союз? Что будем делать с отступником?

— Изгнать его!

— Повесить за ноги!

— Отрезать ему уши!

Аульчане закричали, и гневен был их крик. Отступник испугался и взмолился:

— Простите меня. Я не хотел зла. Я хотел только немного схитрить и получить маленькую выгоду. Думал, что если все принесли молоко, то один кувшин воды будет незаметен.

— Бесстыжий!

— Скаред!

— Негодяй!

Сурово судили аульчане своего земляка. Тогда бий сказал:

— Я знаю, как его наказать. Пусть опустит он руку в кипящий котел. А ну, открывай крышку.

Виновный открыл крышку и ахнул. В котле была чистая вода. И потупились все аульчане, и застыдились даже в глаза друг другу взглянуть. Так вместо единения произошло в том ауле разъединение людей, и больше уже они ни в чем и никогда не верили друг другу.

Кажется мне, что все советы автору, прозвучавшие пока, это кувшины с водой, принесенные к котлу с молоком.

Садык-шаир. Позвольте и мне вспомнить старую притчу.

Когда пророк Мухаммед женился в третий раз, он па радостях решил женить и своего насыпка — сына старшей жены от первого брака.

Свадьбу пасынку устроил пышную и на торжество созвал людей со всей Аравии.

На следующий день гости разъехались, а невеста в доме мужа сняла чадру и приступила к обязанностям жены младшего мужчины в доме. В обязанности ее входило и подавать воду для омовения своему свекру.

Наполнила она кувшин теплой водой и вошла в покои Мухаммеда. Мухаммед впервые увидел ее, увидел, как гибок ее стан, услышал, как нежен ее голос, и воспылал он страстью к своей снохе. Но не знал, как ему быть, ведь она же жена его пасынка.

Однако нашлись хитрые советчики, и уверили они пророка, что пасынок — не сын, кровь чужая. И если отречется он от пасынка, то нет ничего зазорного в том, что возьмет он в жены свою бывшую сноху.

Так Мухаммед и поступил. Пасынка изгнал, а сноху назвал своей четвертой женой и разрешил каждому мусульманину впредь иметь четырех жен.

Слушаю я это обсуждение, и кажется мне, что мы тоже хотим прогнать автора, а его книгу присвоить себе. Или не так?

Седьмой оратор. Никто не хочет присваивать этот роман. Так что можете успокоиться и не читать нам морали при помощи своих старинных и ветхих притч. Нам не нужен такой роман. Настоящая книга должна отражать эпоху, выражать дух времени и звать людей вперед к новым свершениям, но при этом не забывать и о пройденном этапе, об уроках истории.

Ничего подобного в «Песне каракалпаков» нет. Нет призывов в будущее, нет принципиальной и всесторонней оценки настоящего. Нет извлечения уроков из прошлого…

Голос. Как вы смеете так говорить? Вы же не читали рукопись!

Седьмой оратор. Ну и что? Здесь никто ее не читал, но все выступают. А я говорю в принципе.

Голос. Другие хотя бы не рубили книгу на корню.