Капойо

- Всё равно. У меня каждый раз тяжёлый выбор. Можно закрыть окно и свариться в собственном соку, а можно оставить его открытым и умереть, будучи досуха съеденным комарами, или утонуть во внезапной ночной грозе. Кимату ещё хуже. У него горячая кожа. Я лежу под самым окном, но комары всё равно летят не ко мне, а к нему.

- В самую жару их не будет. Им тоже будет худо.

- Как бы нам с тобой её пережить. Может, занавесить окно сеткой?

- Неплохая идея. Я подумаю. Так ты не будешь завтракать? У тебя ещё много времени.

- Нет, спасибо.

- Как хочешь.

Утро было ясным, солнечным, оно утопало в лучах и пении птиц, а это означало, что впереди её ждёт невыносимо жаркий день. Всё чаще, спускаясь пообедать, Аяна находила в прохладной кухне катьонте со стаканами холодной воды, которой они спасались от жары. Женская половина задирала и подкалывала подолы верхних платьев, если рядом не было никого из мужчин, а те снимали камзолы и закатывали рукава, стараясь не попадаться в таком виде на глаза Уителлу.

Уителл оставался последним оплотом добропорядочности и приличий в доме Эрке. Всегда наглухо застёгнутый, аккуратно причёсанный, прямой, он возвышался, как нерушимая скала благопристойности над остальными катьонте, всем своим видом укоряя их за слабоволие, нависая над ними упрёком в малодушии, как уступы нависали над бухтами в некоторых местах на берегах залива.

Бухты. Конда говорил, что всё детство провёл, плавая в них с катисом Эрсетом. Мысль о прохладной морской воде освежающей волной омыла воображение Аяны. У неё есть время! А что если...

- Инни, Ташта! - Она смотрела вперёд, на море, поднимая его в рысь. - Инни, мой хороший!

Ташта легко добежал по травянистой обочине до поворота, которым дорога уходила к следующему ярусу больших домов на склоне, и Аяна с любопытством обнаружила, что от этой мощёной дороги отходит довольно широкая утоптанная тропа, ведя наверх и направо, к темным входам пещер.

Она спешилась и оставила тропу позади и сверху, спускаясь по другой тропке, почти неразличимой, петлявшей между камней, деревьев, кустов, гадая, что там, в пещерах, потом обернулась. Летний город в жарком мареве отсюда был так же красив, как тогда, когда она увидела его в жемчужной дымке тумана весной, подъезжая с востока. Она спускалась всё ниже, ведя Ташту за корде, к небольшой округлой бухте, чьи серо-коричневые скалы походили на лепёшку, от которой Конда откусил кусок, сидя у неё на кровати той зимой. Он тогда сидел, улыбаясь, и у неё сводило скулы от этой улыбки, а внутри начинало разгораться пламя.

- Стамэ! - сказала она Таште у одного из кипарисов. - Вот тут, в тенёчке, постой. Туда ты не пройдёшь.

Аяна спрыгнула с нескольких камней, перепрыгивая вниз, как по ступенькам, от одного хора цикад к другому, не менее громкому, и наслаждаясь прохладным ветром на лице и шее. Бухту окружали валуны, обточенные морем, и утренний отлив обнажил галечный пляж. Прибой шелестел по гальке, продолжая медленно, но неотвратимо приводить её в соответствие с гармонией, такой, какой её здесь видела природа.

Аяна сняла сапоги и положила их на валун. Туда же отправились штаны и камзол, потом пояс и рубашка. Она отклеила бороду и запихнула её в карман камзола, полностью убрала волосы под гребни, потом осмотрелась по сторонам, с улыбкой закусив губу, и стянула сорочку.

Она пробежала по влажным обкатанным камням и зашла по колено в воду. Глаза широко распахнулись. Вот это да! Такая тёплая вода!

- Ничего себе, - сказала она тихо, заходя в воду по бёдра и отталкиваясь от берега. Глубокие ранки от когтей Ишке неистово саднили, но она лишь вздрогнула, забывая про них и доверяя своё тело зеленоватому, солёному прекрасному морю.

Вода подхватила её в свои объятия. Аяна перевернулась на спину и лежала, не думая о том, что волосы насквозь промокнут. Её уши оказались под водой, и крики чаек в небе теперь были не слышны. Она лежала, и волны качали её, как мамина рука качала в колыбели Вайда, а когда-то давно – и саму Аяну.

Перевернувшись на живот, она набрала воздуха и нырнула с открытыми глазами. Дно было далеко, берег уходил вниз уступами. Она опустилась так глубоко, как только позволило её тело, давно не нырявшее, и выскочила, отфыркиваясь, из воды.

Аяна ныряла, как усатый морской кот с гладким, упругим, как у Нэни, телом, хотя сама она совсем не была похожа ни на морского кота, ни на Нэни, особенно теперь, после двух лет дороги и тревог. Она представила, как Конда ныряет в такой бухте под присмотром катиса Эрсета. Сначала непоседливый мальчик, похожий на Кимата, только чуть постарше, потом гибкий, худой вертлявый подросток с длинными, как лапки паука, пальцами и широкими от постоянного плавания плечами, затем весёлый парень вроде Алгара, и вот уже тот Конда, которого она увидела тогда в купальне, немного худой после скитания в море, но сильный, выносливый, подвижный, с горячей кожей...

- Эй! Ты чего это здесь делаешь? - раздался крик. - Слышь, парень, там твоя лошадь на людей нападает! Иди, забери, а то прирежут!

Аяна замерла.

- Давай, давай! - крикнул мужчина, уходя. - Быстро!