Капля крепкого

Марка Заики там не было, он чаще заглядывал в Фаейрсайд, зато у столика с кофе я встретил Марка Мотоцикла и спросил, не звонил ли он мне вчера ночью. Он ответил, что не звонил, у него даже номера моего телефона нет.

— Видимо, звонил кто-то другой, — пробормотал я.

— Раз уж ты затронул эту тему, то, может, дашь мне свой номер телефона?

Я протянул ему одну из своих минималистских визиток, она нашла пристанище в нагрудном кармане его рубашки. Затем Мотоцикл достал ручку и написал свое имя и номер телефона на клочке бумажки. Мне ничего не оставалось, как вежливо поблагодарить его и сунуть этот клочок в бумажник.

Донна тоже была там. Судя по одежде, пришла прямо из офиса. Волосы собраны в пучок, сколоты булавкой и не спадают на глаза. Она подтвердила, что ничего не отменяется и наша встреча состоится в назначенное время.

— Стало быть, завтра в три дня, — уточнил я. — На углу Восемьдесят четвертой и Амстердам.

Она крепко сжала мою руку в своей.

Похоже, такая уж у нее привычка — трогать меня за руку, но скорее, это результат того, как отлично она сегодня выглядела в прекрасно пошитом костюме — жакете и юбке. А возможно, тому мой недавний разговор с Джен. Как бы там ни было, но всю вторую половину встречи я размышлял над тем, присоединится ли Донна ко всей честной компании, когда они пойдут в «Пламя» на так называемые посиделки.

Она не присоединилась, что, впрочем, неудивительно. Не припоминаю, чтобы я когда-нибудь видел ее там. Я и сам решил не задерживаться. Выпил кофе, съел сандвич — иными словами, обошелся без ужина, — распрощался и двинул домой.

Никаких сообщений для меня не было, но не пробыл я в номере и десяти минут, как зазвонил телефон. Сперва я подумал, что это Джен, потом — Донна, и наконец, — Марк, Мотоцикл Марк, решивший пустить в ход только что полученный номер телефона. Или же другой Марк, который звонил накануне.

Я получил ответ, сняв трубку. Звонил Грег.

— Я тут напутал немного. Только сейчас вспомнил, что сделал несколько записей по Четвертой ступени, когда сам старался стать трезвенником. И у меня сохранились копии двух из них.

— Знаешь, — процедил я сквозь зубы, — это касается только тебя и так называемой высшей силы. — Я едва не сказал «поручителя», но вовремя вспомнил, что его поручитель восседает в кресле на самом Большом Собрании, на Небесах.

— Да не в том дело.

— Тогда в чем же? О…

— Ты понял, да? Если я не уничтожил свои материалы по Четвертой ступени…

— Тогда кто сказал, что точно так же не мог поступить Джек?

— Вот именно! Завтра поеду и поищу у него в комнате. Или как думаешь, может, они все там опечатали этой желтой лентой, пометив место преступления?

— Наверняка опечатали, — ответил я. — Но это было давно, так что, возможно, ленту уже сняли. Как только эксперты-криминалисты заканчивают работу, смысла охранять это место уже нет. Он ведь жил в меблированной комнате, верно? Платил за нее еженедельно или раз в месяц…

— Раз в неделю.

— Тогда велика вероятность, что ее уже кому-то сдали.

— И если он оставил там свои записи по Четвертой ступени, новый жилец уже наверняка успел их прочесть. Но разве они не обязаны собрать и упаковать все его вещи? По-моему, так делают всякий раз, когда человек умирает.

— Да, скорее всего. И затем отдают вещи покойного его наследникам или ближайшим родственникам, — добавил я. — Не думаю, что Джек оставил завещание.

— У каждого алкоголика свои причуды. Но последняя воля и завещание? Нет, вряд ли. Не думаю, что у Джека было что завещать или кому завещать.

— Лично мне кажется, владелец меблированных комнат должен был хотя бы для приличия выждать какое-то время. А потом наверняка забрал себе что хотел, а остальное просто выбросил.

— Я тоже так думаю. А потому пойду туда прямо завтра. Скажу ему, что я двоюродный брат Джека и что пришел за его вещами. Не думаю, что возникнут проблемы, нет?

— Да какие тут могут быть проблемы? Подумаешь, коробка со старой одеждой и бумагами. Да он будет счастлив избавиться от этого барахла.

— Я могу отдать одежду в благотворительное общество «Добрая воля» или «Салли». А если найдется какая-нибудь личная вещичка, ну, типа складного карманного ножа, возьму себе на память. — Какое-то время он молчал, видно, вспоминая других умерших друзей и другие сувениры. — А если найду записи по Четвертой ступени, сразу звоню тебе.

— Договорились.

— Мэтт… Послушай, а ты не хочешь составить мне компанию?

— А ты когда туда собираешься?

— Завтра днем.

Что ж, мне не пришлось изобретать предлог для отказа. Об этом уже прекрасно позаботилась Донна.

— Не могу, — ответил я. — Должен ехать в Бруклин.

— Неужели? Был плохим мальчиком? За что такое наказание?

— Это по делу. Обещал помочь члену нашей группы вывезти вещи из квартиры бывшего дружка.

— О господи, — пробормотал Грег. — Причина уважительная, но цена слишком высока, согласен? Тебя ждет куда худший день, чем меня. Ладно, Мэтт, если найду что интересное, сразу тебе позвоню.

«Разве они не обязаны собрать и упаковать все его вещи? По-моему, так делают всякий раз, когда человек умирает».