Капля крепкого

— Он носился по городу и пытался извиниться перед людьми, — продолжал я, — и один парень сначала набил ему морду, а потом они рыдали в объятиях друг друга. А другой парень велел ему забрать свои извинения и засунуть их себе в задницу…

— А третий сказал, — подхватил Грег, — что, кинув его на коке, Джек сделал ему тем самым огромное одолжение. А четвертый выдал: «Эй, да кто только не трахал мою жену. Все трахали, кому не лень». Опять забыл, как там ее звали?

— Люсиль. Ну а пятый сидит за решеткой, и Джек никак не мог пробраться к нему, чтобы извиниться. А если бы даже и смог… Черт, не важно, потому что не было этого. Пять имен, и все они чисты, но это еще не означает, что никакой связи тут нет. Просто мы ее не нашли.

— Что означает «мы», Кемо Сабе?[38]

Я вздохнул и кивнул:

— Намек понял, Грег. Тебе это не по зубам, да и мне тоже. Не будет нам блюдечка с голубой каемочкой.

— Зато у тебя голова на плечах. Нет, ради бога, только не извиняйся. Да, и у меня она тоже есть. А как же иначе?

— А я все думаю о второй пуле.

— Той, что угодила в рот?

Я кивнул:

— Это означает послание. Хотя зачем сперва убивать человека, а уж затем оставлять ему послание, ума не приложу, всегда удивлялся. И вообще, кому оно предназначалось?

— Ну, иногда просто убивают кого-то, чтобы преподать ему урок. Но человек мертв, так что урок вряд ли пойдет ему впрок.

У меня в подсознании начала формироваться некая пока невнятная мысль. Грег продолжал что-то говорить, но я отключился. Не слушал его, пытался сформировать эту мысль, а потом вдруг вскинул руку, прервав Грега на полуслове.

— Это была не месть, — заявил я.

— С чего ты взял?

— Стрельба. Это не был рассерженный человек из списка или не из списка, который решил с ним поквитаться. Он хотел заставить его замолчать. Навсегда.

— В смысле: «Чтобы никому больше ни слова», так, что ли?

— Скорее всего. В самом этом убийстве агрессии или злобы не было.

— Без злобы выпустил в человека две пули?

— Если избивают, агрессия и злость налицо. Саттенштейн задал ему хорошую трепку. Бить человека по физиономии, пока она не превратится в гамбургер, — это злость. А быстро и эффективно устранить кого-то — это совсем другое.

— Но с определенной целью.

— Думаю, да.

— Чтобы не проболтался.

— Может, дело вовсе не в том, что он успел сказать. А в том, что еще мог сказать.

— И он хотел помешать ему сделать это. Но…

— Девятая ступень, — пробормотал я. — Из чего она складывается?

— Как она работает? — Грег недоуменно уставился на меня. — Ну, берешь свой список Восьмой ступени…

— Нет, как она работает, я примерно представляю, и как ты направляешь своих подопечных — тоже. Но каковы основные требования? Перед началом каждого собрания слышу о каком-то особом языке этой ступени, будто бы на стене всегда висит девиз с главным правилом. Что именно там сказано?

— Так, дай-ка сообразить. Могу, конечно, и ошибиться, не дословно: «При любой возможности старайся прямо и без обиняков извиниться перед такими людьми, с тем условием, что это не ранит их самих или кого-то еще». Вроде бы слово в слово. Но…

— Так кого это могло ранить?

— Извинения Джека? Только его самого, с учетом тяжелой руки Марка Саттенштейна. Я понимаю, куда ты клонишь, Мэтт. Нам надо сосредоточиться не на попытках Джека извиниться перед людьми. Мы должны искать нечто такое, некий его проступок, который вообще не числился в списке.

— Хочешь сказать, он кого-то убил?

— Это было во время ограбления. Кажется, есть специальный термин для этого вида преступления. Ну, когда грабят людей в их собственном доме.

— Ограбление с вторжением в частное жилище.

— Да, именно. Совсем недавно услышал его. Если судить по новостям, такое последнее время происходит все чаще. Живая иллюстрация к неуклонному падению нравов.

— А деталей не помнишь?

— Да я вроде бы и не слышал. — Он нахмурился, силясь вспомнить хоть что-то. — Он писал об этом еще на Четвертой ступени, и я узнал про его записи и про все остальное, только когда выслушал его материалы по Пятой ступени.

Грег впал в глубокую задумчивость. Я жестом попросил официантку подать нам еще кофе. Она наполнила чашки.

— Слышал какие-то туманные объяснения, — наконец подал голос Грег. — Он не стал читать эту часть вслух. Прочел одно или два предложения, потом подытожил. Так что я слышал сжатую версию.

— И?…

— Человек, которого он ограбил, был преступником. Вроде бы торговал наркотой. Они ворвались к нему…

— Они?

— У Джека был сообщник. Они вдвоем ворвались в дом, если не ошибаюсь, на окраине города, в Верхнем Вест-Сайде. Ну и хотели остановить этого человека. Тот вырвался, побежал за «пушкой», и тогда они его застрелили.

— Кто стрелял? Джек?

— Не помню. Даже не уверен, Мэтт, что он мне это вообще сказал. Как-то совсем не горел желанием выслушивать эту часть истории. Я хотел, чтобы он прошел через раскаяние, но лишняя информация мне была ни к чему. Ведь я был его поручителем, а он был для меня другом, человеком, которому я пытался помочь. И мне страшно не хотелось мириться с тем фактом, что он еще и убийца.

— Просто расскажи мне все, что помнишь.