Капитаны ищут путь

Отослав краткое торопливое донесение Барроу, Франклин 2 августа 1820 года ушел из фактории Провиденс.

Широко простерлись холодные воды Большого Невольничьего озера. Булькает волна под легкими каноэ. Небо клубится осенними тучами. На берегах сникли желтые кустарники, лоси щипали их, брезгливо прихлопывая мягкими теплыми губами. В заводях, в устьях ручьев без роздыха трудились бобры — строители запруд.

Миновав Большое Невольничье озеро, речки, соединяющие озерца, отряд поднялся почти до шестьдесят пятой параллели. Однако Франклин понимал, что в этом году не дойти до берегов Ледовитого океана. Все же ему очень хотелось пробраться как можно далее к северу. Но Акайчо воспротивился и сказал белому начальнику, что зима по всем приметам должна быть ранняя, а потому он дальше не поведет партию.

Франклин заспорил.

— Идти никак нельзя, — спокойно отрезал Акайчо. — Можно погибнуть. Но если ты будешь так безрассуден, что не последуешь моему совету, то я все-таки не покину тебя, ибо стыдно мне будет, когда ты умрешь в стране моего племени.

Франклин задумался. Акайчо сидел на корточках у костра. Пламя освещало его орлиное лицо, покатые сильные плечи и красивую темную руку с длинной дымящейся трубкой. Он курил, этот Акайчо, Большеногий, и дожидался решения белого вождя.

Франклин покорился.

Выбрали место на берегу Зимнего озера. Удары топоров вспугнули коноплянок. Дрогнув мохнатыми ветвями, со скрипом и стоном повалились ели. Обрубив сучья и наскоро обтесав бревна, приступили к постройке хижин и склада. Дали имя крохотному селенью — форт Предприятие.

Индейцы наполняли бревенчатый склад форта оленьими тушами, коптили на кострах рыбу, вытапливали сало. Как ни был раздосадован Франклин столь быстрой остановкой, он утешался тем, что зимовка будет сытой. Да и устье реки Коппермайн было неподалеку, а стало быть, в будущий год экспедиция наверняка достигнет Ледовитого океана.

Действительно, зимние месяцы в форту Предприятие прошли хорошо. Провианта было вдоволь, дров — с избытком, а хижины — теплые. Франклин иногда посылал в форт Провиденс кого-нибудь из индейцев, и тот, привязав лыжи, бегал к Большому Невольничьему озеру за почтой.

Получив газеты и журналы, моряки с таким жаром спорили о событиях в мире, об английских делах, будто были не в дебрях Канады у Зимнего озера, а на берегах Темзы, в парламенте. В спорах и дебатах они забывали, что события, о которых шла у них речь, устарели на полгода, а то и больше. Впрочем, это обстоятельство позволяло им биться об заклад, загадывая, как же события развертываются сейчас, когда они сидят в форту Предприятие.

На дворе гуляла метель и куражился ветер, ухали в потемках совы да, подвывая, бродили у склада, принюхиваясь к оленине, волки. В хижинах, полных смолистого запаха и тепла, говорили тем временем об августовской бойне в Манчестере, когда правительственные войска расстреляли народный митинг, о парламентской борьбе, о безнадежном состоянии восьмидесятидвухлетнего короля и о будущем короле Георге IV…

В середине зимы в лагере Франклина обосновались эскимосы-переводчики Татанеук и Хоеутерок, присланные Гудзоновой компанией. Имена переводчиков показались европейцам слишком трудными; они перекрестили их в Август и Июнь, что, видимо, не слишком опечалило эскимосов. Август и Июнь не пожелали поселиться в бревенчатых хижинах, выстроили настоящее снежное эскимосское иглу и зажили по-своему.

В зимние месяцы Франклин несколько раз ходил к реке Коппермайн, исследованной за полвека до него Самуэлем Херном, а мичман Худ и Ричардсон занялись геологическими разведками в окрестностях, богатых, по словам индейцев, медной рудой.

Лишь в середине июля 1821 года отряд Франклина тронулся вниз по реке Коппермайн. Никто из пятерых англичан и не догадывался, что это путешествие принесет им так много мрачных испытаний, лишений и ужасов и так мало результатов!

Нет, путешественники совсем не думали об ужасах и страданиях, а плыли к Ледовитому океану по реке, несшей свои студеные воды посреди гор и долин.

Милях в десяти от океанского побережья, там, где уже потянулись в унылом однообразии тундровые полосы, Акайчо простился с Франклином. Там, сказал индейский вождь, указывая на север, живут враждебные его племени эскимосы, а у него нет желания заводить боевую песню.

С уходом индейцев путники оказались в затруднительном положении. Запас провизии был невелик. На постоянную охотничью поживу рассчитывать не приходилось. Разве что подсобят эскимосы. Вот ведь показались уже следы жителей канадского севера.

Но тут Франклина постигла неудача, роковые последствия которой сказались спустя недолгое время: эскимосы, несмотря на уговоры своих соплеменников Августа и Июня, не завязали с белыми пришельцами никаких отношений и при малейшем приближении путников испуганно разбегались.