Капитан мародеров. Демон Монсегюра

Прошло два дня. Почти все это время молодые супруги не покидали постели. В назначенный день, рано утром шевалье пробудился, встал с кровати, стараясь не разбудить жену, умылся, оделся, взял приготовленную с вечера дорожную кожаную сумку и покинул Крэг Фадриг.

* * *

В течение этого же дня, к вечеру, Огюст добрался до Дуннада. Переночевал на постоялом дворе.

– Хозяин, – обратился шевалье к корчмарю, расплатившись за ночлег и завтрак, – как здесь можно нанять шебеку[78]?

– Спросите, сударь, у рыбаков про капитана Финбоу. Я видел вчера его шебеку в порту. Он старый морской волк, берет недорого, слово держит, – ответил корчмарь.

Огюст направился в порт. Двое рыбаков несли на плечах свернутую сеть.

– Рыбаки! Где мне найти капитана Финбоу?

– Господин, да вон он стоит со своей командой!

Огюст подошел к морякам. Вид у них, скажем прямо, был бандитский и устрашающий. Одеты они были в кожаные вытертые куртки, такие же видавшие виды шапки со следами разводов от соленой морской воды, на правом боку каждого висел длинный нож, словом, прирежут и имени не спросят. Лицо одного из них, пожилого шотландца, украшал шрам, видимо, полученный в поножовщине. Огюст, пытаясь придать лицу благодушный вид, спросил:

– Вы, сударь, капитан Финбоу? – обратился он к самому свирепому, со шрамом на лице.

– Да, я! – капитан зыркнул на клетчатый плащ Огюста, сообразив по расцветке, что незнакомец из клана Мак Кумалов.

– Я хотел бы зафрахтовать вашу шебеку, – пояснил Огюст.

– Отлично, господин, мы сейчас как раз без работы. А куда вы желаете следовать?

– Юг Гаскони, за Биаррицем, ближе к Пиренеям. В течение двенадцати дней команда должна будет меня ждать. Если не возвращаюсь в условленный срок, выходите в море без меня.

– Идет. Знакомый маршрут. За все возьму, пожалуй, двадцать мерк серебром. Деньги вперед!

Огюст не возражал и отсчитал из кошелька названную сумму. Финбоу остался доволен, давно так щедро, не торгуясь, не платил никто, обычно, все пытались сбить цену, а «Мак Кумал» – раз и вот вам – двадцать монет без разговоров.

Капитан Финбоу никогда не задавал лишних вопросов. Надо во Францию – хорошо. Высадиться на побережье ближе к Пиренеям – тоже хорошо. Рейсы до Франции и Испании ему были привычны.

Плыли почти молча, подобные рейсы не располагают к общению. К концу первого дня Огюста начало мутить, но он старался держаться. В марте в Ирландском море еще сильные ветры, шебеку бросало, как щепку. Капитан Финбоу выглядел невозмутимо, поэтому шевалье решил, что все идет по плану, и успокоился.

До берегов Франции добрались без приключений. Высадились, как планировали, почти у отрогов Пиренеев, шевалье с радостью вступил на землю Гаскони. Место выбрали безлюдное, шебеку вытащили на берег, разбили лагерь на скорую руку.

Огюст подошел к капитану:

– Вот вам два золотых флорина. Дам еще столько же, когда вернусь.

Финбоу посмотрел на шевалье и усмехнулся:

– Знал я, что клан Мак Кумалов богат, но чтоб настолько, и не предполагал!

– Почему, капитан, вы решили, что я Мак Кумал? – спросил Огюст.

– Странный вы, право, господин, так клетка на вашем плаще говорит сама за себя! Вы недавно стали принадлежать к клану?

– Да, сравнительно недавно, я женился на леди Федельм, дочери лорда Мак Кумала.

– А, так вы из тех самых рыцарей, которые приплыли в Шотландию отсюда, из-за моря! Наслышан про ваши подвиги, говорят, благодаря вам король Брюс разбил англичан. Да и в Лох-Свэн постоянно приходят ваши корабли.

Огюст удивился осведомленности Финбоу.

– Не удивляйтесь, господин. Не каждый день в Шотландии появляются рыцари на восемнадцати кораблях, да еще выигрывают сражения. Все восточное побережье от Кинтаре до Килвиннинга и замка Эйр знают об этом.

Огюст заплатил два золотых флорина, на том они с капитаном и расстались.

…Он шел горными тропами, соблюдая предосторожность. Останавливался ненадолго – немного отдохнуть и перекусить, предусмотрительно захватив с собой вяленое мясо, запеченное в ржаном тесте, оно долго хранится и хорошо утоляет голод. В горных источниках шевалье пополнял запас воды.

Погода стояла теплая и сухая для конца марта, не то, что в Шотландии. Костры Огюст не разводил. Ночью хоть и холодало, но теплый шерстяной плащ хорошо спасал от холода. Деревни на пути не встречались, места слишком малонаселенные.

Наконец, измученный пятидневным переходом, Огюст увидел очертания развалин замка, возвышающихся на горе. Он предположил, что это Монсегюр. Огюст никогда здесь не был, лишь слышал о его героическом прошлом замка, которое закончилось лет пятьдесят назад. По мере приближения Огюст разглядел, что Монсегюр разрушен практически до основания, превращен из величественного непреступного замка, о котором рассказывала бабушка Жанна де Комменж, в груду камней. Он, обессилев, присел на камень, едва справляясь с эмоциями. «Французы, будь они прокляты! – в гневе подумал Огюст. – А ведь я один из прямых наследников Монсегюра. Вот оно былое величие моих предков Тулузов! Все уничтожено!»