Капитан чёрных грешников

Вглядевшись в светлое пятно, обозначавшее спальню несчастной девушки, он заметил, что окошко открыто.

— Она не спит! Она меня ждет! — обрадовался Анри и стал насвистывать охотничью песенку.

Прошло несколько секунд. Потом черная тень оперлась на подоконник и на миг заслонила свет ночника.

Ноги Анри подкосились, а губы шепнули:

— Это она!

V

Что же тем временем происходило в замке Монбрен?

Вернее говоря — что произошло с той кровавой ночи явления черных грешников?

Когда фермер Мартен Бидаш, его сыновья и работник Бальтазар, увидев зарево пожара, поспешно примчались в замок, черных братьев там уже не было.

Ни замок, ни ферма от огня не пострадали.

Нашли лакея, связанного на кровати, а рядом с ним хозяина без чувств — сначала его сочли мертвым, но очень скоро он пришел в себя.

Нашли и старого егеря в подвале, почти задохнувшегося с кляпом во рту.

Жена же и дочери фермера впопыхах убежали.

Только к обеду потушили пожар и послали за жандармами.

Началось судебное следствие.

Как ни странно, господин Жан де Монбрен, чья рана оказалась несмертельной, сказал следователю на допросе, что никого из разбойников не знает.

Старый лакей мог бы дать другие показания, но и он заявил то же, что хозяин.

А мы ведь помним, что капитан, стреляя в господина де Монбрена, говорил:

— Теперь я не нуждаюсь в твоем согласии!

На другой вечер, когда приехали господин Жозеф де Монбрен и его дочь, которых уведомили о случившемся, немедленно отправив нарочного, следствие было закрыто, и из этого расследования вытекало, что главарь черных грешников оставался таким же неизвестным, как труп, принесенный на ферму и похороненный без малейшего представления о его личности.

Только несколько дней спустя старый лакей Антуан по секрету сказал егерю Жерому и фермеру Мартену Бидашу:

— Мы с господином Жаном отлично знаем, в чем тут дело и кто у черных братьев капитан.

Те оба так и ахнули, а старый лакей добавил:

— Только господин Жан взял с меня клятву ничего не говорить — так я ничего и не скажу.

Понемногу по округе пошли слухи, что господин Жан де Монбрен много знает о черных грешниках, но упорно молчит.

Отчего же?

В том-то и загадка.

Братья помирились.

Но господин Жан де Монбрен, исцелившись от страшной раны, однажды сказал племяннице:

— Дитя мое, я чуть не погиб, и ты была бы невольной причиной моей гибели. Никогда больше ни о чем меня не спрашивай.

Изумленная и потрясенная, девушка смотрела на дядю, а тот еще сказал:

— И думать забудь, чтобы выйти за господина де Венаска. Он уже давно отсюда уехал, и что с ним стало — неизвестно.

— Я знаю, — сказала Марта.

Кровь бросилась в лицо старому дворянину:

— Знаешь? — воскликнул он. — Ты — знаешь?

— Знаю. Он уехал в Вандею сражаться за дело герцогини Беррийской.

— Ах, вот как! — усмехнулся господин Жан де Монбрен.

— И он, — взволнованно сказала Марта, потупившись, — должно быть, погиб: после сражения при Пенисьере о нем не было никаких вестей.

— Да, — заметил господин де Монбрен, — я вижу, у тебя сведения верные.

Марта ничего не ответила.

Дядя и племянница еще немного помолчали, а потом господин де Монбрен сказал:

— Что ж, дитя мое: господин де Венаск куда-то пропал, ты думаешь, что он мертв — так и нечего о нем больше толковать.

— Дядюшка!

— Ты вольна даже плакать о нем.

Эти слова Марта поняла неправильно.

— Ах, дядюшка! — воскликнула она и прыгнула ему на шею. — Я знала, как вы добры и благородны. Вы простили тому, кто был нашим врагом, потому что он любит меня, потому что он пролил кровь за наших законных государей…

Господин де Монбрен пожал плечами.

— Ничего я ему не простил, — сказал он. — И если вдруг когда-нибудь он сюда явится, если станет опять домогаться твоей руки…

— Что тогда, дядюшка?

— Тогда я написал завещание, — сказал старый дворянин. — И даже если я умру, ты это завещание прочтешь, а прочтя увидишь, что не можешь быть женой этого человека. Впрочем, — продолжал господин де Монбрен с сердцем и непреложным тоном, — хватит об этом. Он не вернулся, ты его считаешь мертвым — так и мне нечего больше сказать.

И с этого дня господин Жан де Монбрен не говорил больше ни слова.

Протекли недели, потом месяцы.

Марта часто потихоньку плакала и молила Бога за своего возлюбленного Анри.

Иногда она уже не надеялась его увидеть, иногда же надежда возвращалась в бедное измученное сердечко.

Как и почему?

Скажем об этом в нескольких словах.

Семейство Монбрен долго было протестантским, потом, в прошлом веке, вернулось опять в католичество, но сохранило либеральный образ мыслей и не простило монархии преследований, которым подвергалось после отмены Нантского эдикта.

Господин Жан де Монбрен приветствовал Июльскую монархию. Он даже согласился занять должность мэра.

Его брат не интересовался политикой — он занимался только будущим своей дочери.

Господин Жан де Монбрен выписывал либеральные газеты, а либеральным газетам мало было дела до схваток в Вандее.

Но Марта тайком получала газету роялистов, которую ей посылали под видом модного журнала, а эта газета была тогда официозом вандейского восстания.