Капитан

Я не дослушал слишком говорливого умника, бросившись к началу коридора ― одна из дверей и в самом деле оказалась приоткрыта. Не помню, как остановился около неё, даже не пытаясь успокоить сбивавшееся на хрип дыхание, и заглянул внутрь. В голубоватой полутьме, замерев у противоположной стены и прижав руку к груди, стоял Бин. Думаю, будь там даже непроглядный мрак, я сумел бы разглядеть его несчастные, потерявшие надежду глаза…

С разных сторон к попавшему в беду новичку неотвратимо приближались несколько ярких, идущих сверху вниз лучей, уже успевших оставить на полу глубокие выжженные полосы. В наступившей тишине было слышно, как шумит в голове кровь, и барабанит испуганное сердце:

― Ему конец, огненные лезвия нарежут мальчишку на куски…

Сквозь ужас и отчаяние пробился слабый голос Бина:

― Бегите, Командир, здесь уже не помочь… ― лучше любой плётки подстегнувший меня к действию.

К счастью, в опасных ситуациях интуиция ещё ни разу не подводила: видимо, именно она подсказала коснуться двери, а соображал я в тот момент хорошо ― чем шире открывался проём, тем быстрее бежали смертельные лучи. Значит, если закрыть дверь, есть шанс, что они остановятся. Только вот вопрос ― надолго ли?

Рявкнув уже стоявшим за спиной друзьям:

― Ждать моего возвращения и ничего не трогать! Это приказ… ― решительно протиснулся внутрь, захлопнув за собой дверь.

Меня окутала кромешная тьма, и хоть «адские полосы» исчезли, шипящий звук, сопровождавший их движение, никуда не делся. Выбор был небогатый ― рискнуть и наверняка погибнуть вместе с мальчишкой, или бежать, спасая свою жизнь. Надо всего лишь быстро открыть дверь…

Собственный голос в этой могильной тишине показался мне глухим, как стук деревянной колотушки:

― Бин, говори всё, что угодно, только не молчи. Я иду к тебе, братишка…

Он всхлипнул как ребёнок:

― Мне страшно и больно, Командир, светящаяся дрянь отрезала палец на руке…

Этого хватило на то, чтобы в несколько прыжков оказаться рядом с ним и, закинув вмиг потяжелевшее тело Бина на плечо, бегом вернуться к двери. Ещё мгновение понадобилось, чтобы отдать потерявшего сознание паренька на руки Шону, и на ватных ногах, опираясь на друзей, вернуться к странному столу с тёмными зеркалами.

Пока я медленно сползал по стенке на пол, наблюдая, как Лекс с Газом суетятся вокруг бледного «рыжика», Шон опустился рядом и крепко обнял, бережно вытирая рукавом мой вспотевший лоб:

― Горжусь, и всё такое… Но, согласись, Робин, ты ― настоящий псих…

Кивнув:

― Согласен, ― я присоединился к его тихому смеху, ― дай воды, в горле что-то пересохло…

― Держи, заслужил… Слушай, ну и запашок от тебя, месяц, что ли, не мылся, и, кстати, где фляга? Это ж мой подарок, неужели потерял, растяпа?

Сделав ему ответный «комплимент» по поводу давно не мытой шеи, продемонстрировал дырявое дно старой посудины, и услышал обещание «подобрать что-нибудь поприличнее». Мы болтали совсем как тогда на привале десять лет назад, и от этого на душе было удивительно легко и спокойно. Наверное, поэтому я тихо спросил:

― Объясни, Таможня ― откуда взялось жуткое «украшение» на правой руке, и как давно ты его носишь?

Он опустил голову, и душу накрыла тоска:

― Кто тянул тебя за язык, дурак? Испортил такой момент… Теперь держись, недоумок, сейчас потеряешь друга…

И чем дольше он молчал, тем становилось тяжелее:

― Вот поднимет голову и свернёт мне шею, как тому монаху…

Шон медленно взъерошил свои кудрявые волосы и, крякнув, наконец посмотрел в глаза. Лишь раз в жизни я видел в них слёзы ― в тот ужасный день, и потому не сразу понял, откуда взялись мокрые следы на давно небритых щеках несгибаемого Капитана Таможни…

― Ох, Робин, Робин… Всё-то тебе надо объяснять, а самому догадаться ― слишком сложно, верно? Наверняка уже придумал обо мне страшные истории, где коварный Верзила продал друзей и память о павших за тёплое местечко возле Губернатора, или ещё что-нибудь не менее гадкое. Так ведь?

Я хотел ответить, что он ошибается, но сглотнул и… промолчал. Шон выругался, ударив кулаком в стену так, что Газ и Лекс обернулись, испуганно посмотрев в нашу сторону, но, видя, что всё в порядке, снова занялись очнувшимся Бином.

― Что ж поделать… Не думай, Роби, что я злюсь на тебя ― ничего подобного… У меня полно грехов ― и жаден, и на руку не чист, ― он грустно засмеялся, ― и много чего другого, но Верзила-Командир разведчиков не предатель, он держит слово, данное в тот день.

Друг наклонился к моему уху, обжигая дыханием кожу на виске:

― Знаешь, сколько времени понадобилось, чтобы разыскать этих мерзавцев и втереться к ним в доверие? Восемь лет… Я уже близок к тому, чтобы войти в Круг Избранных, и теперь только от тебя, малыш, от умения держать язык за зубами зависит, удастся ли придавить эту змею…

Я сразу ему поверил, потому что очень этого хотел… Эмоции переполняли меня, и вместо ответа крепко обнял друга:

― Удачи, Капитан, у тебя всё получится… У нас… И прости, что сомневался.