Кандидат на выбраковку

Спустя лет пять, уже вернувшись в Астрахань, я узнал, что Френкель погиб. Незадолго до гибели Евгений Александрович убеждал всех своих друзей в том, что он сможет данной ему энергией остановить поезд. Он верил, что сверхъестественные возможности человека могут раскрываться только в критических ситуациях. Он оставил записку и выскочил на полотно перед мчащимся груженым составом, вытянув перед собой руки. Машинисты были бессильны. Во время экстренного торможения, застопоренные колеса поезда проскользили по рельсам более двухсот метров.

Африканский «тамтам»

Свободных мест в отделении не было. На место выписывавшихся больных поступали новые страждущие. Поток их со всего Союза был неиссякаем. Да и не только из Союза. Как-то, проснувшись утром, я увидел, что прямо напротив нашей двери, в коридоре, стоит кровать, на которой лежит человек. Когда он повернул в мою сторону свое лицо, я ошалел, потому что никогда в жизни до этого не видел таких черных лиц.

Конечно, я знал, что есть такая раса – африканская. Но до этого никогда мне не приходилось встречать ее представителей.

Парня звали Фрэнк. Его привезли ночью на самолете из Анголы. С ним прилетела большая группа «соратников по борьбе». Они все были покалечены войной, которая шла тогда в этой африканской стране. Это были те, о ком мне как-то говорил Исмаил: «Вы продаете нам оружие, а взамен лечите тех, кого это оружие калечит». Советский Союз, несмотря на внутренние экономические трудности, продолжал «экспортировать» революцию.

У Фрэнка была ампутирована нога, и в ЦИТО его привезли, чтобы он полежал здесь, пока ему сделают протез. Я не знаю, какой протез изготовили Фрэнку. Уже много позже 1987 года я встречался с людьми, которым довелось носить отечественные протезы. По их утверждению на этих грубых и тяжелых конструкциях ходить было невозможно. Все мои собеседники пытались выехать за рубеж, где качество протезов было неизмеримо лучше.

Фрэнк не знал по-русски ни слова. Всю группу прилетевших с ним раненых разбросали по разным отделениям. В наше отделение попали трое, и все они лежали в коридоре. Как только в палатах освобождались места, на них перебирались пациенты из Анголы. К нам в палату никто из них не попал. Но с Фрэнком мы, как бы это сказать, приятельствовали на уровне улыбок и киваний головами. Три дня он лежал напротив нашей палаты и приходил к нам по утрам умываться.

Он выучил несколько русских слов. Конечно же, это были все основные слова, которые иностранцы почему-то обязательно разучивают самыми первыми – набор нецензурщины, а также «мама» и «водка». Не знаю, как ребята, лежавшие с Фрэнком в палате, общались с ним. Скорее всего, тоже жестами.

Помню, был День Победы – 9 мая. Те, кто чувствовали себя покрепче, похрабрее и не опасались, что их могут выписать без продолжения лечения, как и полагается, отмечали праздник крепкими напитками. Я после того случая с Анатолием Ивановичем больше не пил. Во-первых, пообещал сам себе. Очень неприятно вспоминать о своем пьяном раздолбайстве на следующий день. А во-вторых, мне никогда не нравился вкус спиртного.

К счастью, представители нашей палаты не были склонны к неуместной алкоголизации своих организмов. Поэтому все отмечание у нас свелось к тому, что мы все спокойно легли спать. Разбудил нас странный, не сравнимый ни с чем больничным, топот. Это было похоже на то, как кто-то, очень тяжелый и большой, шагает по коридору. Это не были шаги человека, потому что человек переставляет ноги чуть быстрее при ходьбе. Из коридора раздавалось: бум-бум-бум, с частотой, примерно, один «бум» в секунду. Для обычного человека это слишком. Так наверное прессовали свои шаги гомеровские одноглазые циклопы или грохочут в африканской непроглядной ночи басовитые тамтамы.

«Бумы» пробомбили мимо нашей палаты и затихли в стороне коридора, где у нас находились туалеты и душевая комната. Спустя минут пять «бумы» пробарабанили в обратном направлении. Спустя пятнадцать или двадцать минут весь процесс повторился снова. И так еще шесть раз в течение той праздничной ночи. В коридоре стояла полная темнота, что было необычно. Как правило, там всегда горел свет. Узнать, что происходит за стеной, не было никакой возможности, а знать очень хотелось.

Утром все объяснилось. Ребята из соседней палаты, куда положили Фрэнка, решили отметить праздник и купили водки. Фрэнку предложили сразу. Он сначала отнекивался. Но его приглашали выпить «за Победу» и этот аргумент сработал безотказно. Фрэнк сам только что вернулся со своей войны и просто не мог остаться в стороне от такого важного и серьезного ритуального мероприятия. Тем более что выпивка дармовая.